Смоленское сражение глазами французских и русских писателей

Сегодня все большее распространение в окружающем нас мире получают

недоброжелательность, озлобленность, агрессивность. Причин этому много.

Взаимная нетерпимость и культурный эгоизм через средства массовой

информации, социальное окружение, семью все чаще приводят к нетерпимому

отношению к иной религии и культуре. Генеральный директор ЮНЕСКО

Федерико Майор призывает: "Так давайте учиться толерантности в школах и

других сообществах, дома и на работе, а самое главное - постигать ее суть умом

и сердцем". Может быть, события Отечественной войны 1812 года, описанные

как французскими литераторами, так и русскими помогут в формировании

толерантности.

Отечественная война 1812 года названа" грозой над Россией", когда

полумиллионная

армия

не

знавшего

поражений

французского

императора

Наполеона

Бонапарта

вторглась

в

пределы

нашей

родины.

Важнейшие

исторические

события

проходили

на

территории

Смоленщины:

оборона

Смоленска, бой под Валутиной горой, оборона Красного, сражение под Вязьмой

и

Дорогобужем.

Эти

и

другие

батальные

сцены

нашли

отражение

в

художественной литературе, в воспоминаниях и письмах участников, а также в

фольклоре. Необходимо заметить, что восприятие русскими

и французами

одних и тех же эпизодов войны во многом разнятся.

Ф.Н. Глинка в «Письмах русского офицера» исторически точно передает

события войны 1812 года, упоминает конкретные города, села, деревни, называет

участников событий, даже рядовых солдат; в письмах приводятся цифры, схемы

военных построений, описание укреплений и т.п. Так, в письме, датированном 19

июля 1812 года

автор пишет: «Ужели и Смоленск сдадут?..» Солдаты будут

драться ужасно! Поселяне готовы сделать то же. Только и говорят о поголовном

наборе, о всеобщем восстании. «Повели, государь! Все до одного идем!» Дух

пробуждается, души готовы. Народ просит воли, чтоб не потерять вольности. Но

война народная слишком нова для нас». В письме от 8 августа сообщается: «Я

видел ужаснейшую картину — я был свидетелем гибели Смоленска. Погубление

Лиссабона не могло быть ужаснее. 4 числа неприятель устремился к Смоленску

и встречен, под стенами его, горстью неустрашимых Россиян. 5 числа, с ранней

зари до позднего вечера, 12 часов продолжалось сражение перед стенами, на

стенах и за стенами Смоленска. Русские не уступали ни на шаг места; дрались

как львы. Французы, или, лучше сказать, поляки, в бешеном исступлении лезли

на

стены,

ломились

в

ворота,

бросались

на

валы

и

в

бесчисленных

рядах

теснились

около

города

по

ту

сторону

Днепра.

Наконец,

утомленный

противоборствием наших, Наполеон приказал жечь город, которого никак не мог

взять грудью. Злодеи тотчас исполнили приказ изверга. Тучи бомб, гранат и

чиненых ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви. И дома, церкви и

башни

обнялись

пламенем

—

и

все,

что

может

гореть,

—

запылало!..

Опламененные окрестности, густой разноцветный дым, багровые зори, треск

лопающихся бомб, гром пушек, кипящая ружейная пальба, стук барабанов, вопль

старцев, стоны жен и детей, целый народ, падающий на колени с воздетыми к

небу руками: вот что представлялось нашим глазам, что поражало слух и что

раздирало сердце!.. Толпы жителей бежали из огня, полки русские шли в огонь;

одни спасали жизнь, другие несли ее на жертву. Длинный ряд подвод тянулся с

ранеными...» Ф.Н.Глинка отдает честь мужеству русских солдат, защищавших

Смоленск.

Стилистически

возвышенная

лексика,

поэтический

ореол

защиты

города-ключа ко всем русским землям мы видим в «Письмах».

Несколько по-иному описывает этот же момент Фредерик Стендаль в

«Дневниках».

Несколько

писем,

написанные

Стендалем

из

России

особенно

интересны. Это впечатления участника Русского похода, умного, ироничного, не

склонного принимать всерьез военные наполеоновские бюллетени, ничуть не

уважающего расшитые мундиры.

Поездка в Россию и обратно обогатила Стендаля неизгладимыми

впечатлениями от войны и военной жизни. Более чем когда-либо, он оказался

вовлечен в грязные реалии войны, и более чем когда-либо, он подвергал свою

жизнь опасности. Когда он прибыл в Смоленск, то нашел город в огне. Когда

огонь

стал

угрожать

экипажам

его

ведомства,

Стендаль

был

вынужден

предпринять

меры

для

их

защиты.

В

течение

всей

русской

кампании

он

прославился тем, что сохранил остроумие, "хладнокровие и здравомыслие". Его

письма

часто

казались

беззаботными

и

легкомысленными,

но

они

также

отражали

его

разочарование.

"

Я

не

слишком

жажду

оставаться

здесь.

Как

человек

меняется!

Моя

привычная

жажда

видеть

новые

неизвестные

места

оставила меня... В этом океане варварства не было ни звука, который находил бы

отражение в моей душе». Военные действия при Смоленске показаны глазами

молодого офицера, которому куда больше подошло бы писать комедии: «Я был

похож

на

вольного

наблюдателя,

откомандированного

в

армию,

но

предназначенного

для

того,

чтобы

писать

комедии

как

Мольер».

В

своих

«Дневниках»

Стендаль

развенчивает

поэтический

ореол,

сложившийся

в

культурно-исторической традиции вокруг образа войны.

Вместе с тем в книге «История живописи в Италии» (1817) Стендаль отмечал

духовную сплоченность, нравственную силу русского народа: «Исход жителей из

Смоленска, Гжатска и Москвы, которую в течение двух суток покинуло все

население, представляет собой самое удивительное моральное явление в нашем

столетии. <...> Русский деспотизм... совсем не принизил народ духовно».

Далее в книге «Наполеон в России» Стендаль так говорит о русских

солдатах и их мировосприятии: « В России никто еще не изумляется господству

деспотизма.

Он

неразрывно

связан

с

религией,

и

поскольку

носителем

его

является

человек

кроткий

и

любезный,

как

никто

другой,

деспотизмом

так

возмущаются лишь немногие философски настроенные люди, побывавшие в

чужих краях. Не воззвания и не награды воодушевляют русских солдат на бой, а

приказания святого угодника Николая. Маршал Массена рассказывал в моем

присутствии, что русский, когда рядом с ним падает смертельно раненный его

земляк, настолько уверен в том, что он воскреснет у себя на родине, что поручает

ему передать привет своей матери. Россия, подобно Риму, имеет суеверных

солдат, которыми командуют начальники, столь же просвещенные, как и мы».

В «Письмах русского офицера» Ф.Н.Глинки ярко раскрывается личность

автора и манера его повествования. В приведенных отрывках мы видим автора

наедине с собой: вот он едет в свои родовое поместье Сутоки, сразу после того,

как русские войска оставили Смоленск. Писатель присутствует при печальном

зрелище – ухода русской армии из Смоленска, когда «в глубине сумерек вынесли

из города икону Смоленской Божьей матери… унылый звон колоколов, сливаясь

с треском распадающихся зданий и громом сражений, сопровождал печальное

шествие это». Эта обрядовая сторона, по мнению автора «Писем», составляла

глубинную

основу

русского

характера.

Ф.Н.Глинка

создавал

свои

«Письма»

непосредственно во время боевых действий, и этим они выгодно отличаются от

аналогичных

воспоминаний

Броневского

и

Свиньина

достоверностью

описываемых событий, точностью и ясностью.

Вот один из отрывков: «Но 6 рано — о превратность судьбы! — то,

что удерживали с таким усилием, отдали добровольно!.. Главнокомандующий

имел на то причины. Теперь Смоленск есть огромная груда пепла; окрестности

его — суть окрестности Везувия после извержения. Наши поспешно отступают к

Дорогобужу, но сейчас, т. е. 8 числа к вечеру, приостановились недалеко от

Бредихи. Третьего дня дрались, вчера дрались, сегодня дерутся и завтра будут

драться! Злодеи берут одним многолюдством. Вооружайтесь все, вооружайся

всяк,

кто

только

может,

гласит,

наконец,

главнокомандующий

в

последней

прокламации своей. Итак — народная война!» Получилось так, что вопреки всем

предосторожностям и сдерживающим факторам война стала поистине народной.

Ф.Н.Глинка считал, что Наполеон воюет «с народом и уже чувствует тяготу этой

священной войны, в которой миллионы готовы пролить кровь для спасения

свободы, алтарей, престолов и древних своих прав».

Роман

Л.Н.Толстого

«Война

и

мир»

содержит

много

смоленских

страниц: «Алпатыч в Смоленске» - о городе, готовящемся к обороне», «Имение

Лысые горы и бунт богучаровских крестьян» - эпизод, в котором действие

происходит в родовом имении Болконских, расположенном между Вязьмой и

Дорогобужем, сцены партизанской войны на Смоленщине и т.д. Л.Н.Толстой не

бывал на местах исторических событий, но внимательно изучал исторические

материалы, в том числе и «Письма русского офицера» Ф.Н.Глинки, а также

четырехтомное

«Описание

Отечественной

войны»

А.И.Михайловского-

Данилевского, «Историю Отечественной войны 1812 года» МИ. Богдановича,

«Записки» А.Ермолова, «Дневник партизанских действий» Д.Давыдова.

Показывая Смоленск во время обстрела неприятелем, Толстой

первоначально

создал

натуралистическую

картину,

полную

тяжелых

для

восприятия подробностей. «По улице с измученными строгими лицами шли

ряды пехоты к тому месту, с которого слышна была канонада, слышна была

стрельба, бежали толпы солдат и народа. Один солдат с окровавленной головой

упал

около

ворот

Ферапонтовых».

«По

краям

улицы,

мимо

дома

и

ворот,

навстречу шедшей пехоте бежали другие солдаты, некоторые из них были

в

крови. Один, хрипя, упал у ворот Ферапонтовых». Ни один из предложенных

вариантов не был введен в окончательную редакцию. Л.Н.Толстой

по-иному

показал тот патриотический дух, выразителем которого является Ферапонтов.

Герой «пошел с народом в собор, где поднимали Смоленскую чудотворную

икону», чтобы вывезти ее из города. И в окончательной редакции появляются

простонародные

слова

в

речи

Ферапонтова:

«Решилась!

Россея!..

Алпатыч!

Решилась!

Сам

запалю.

Решилась…»

Именно

эти

слова

подчеркивают

и

народность героя, и его патриотические чувства.

Эпизод вывоза иконы Смоленской Божией матери имеет под собой

реальную историческую основу. Историк Радожицкий по этому поводу замечает:

«Икона Смоленской Божией матери заблаговременно была вывезена из города; в

продолжение ретирады к Москве ее везли в общем парке артиллерии на запасном

лафете

батарейной

роты

полковника

Войекова».

Генерал-лейтенант

А.И.Михайловский-Данилевский

так

вспоминает

об

этом

же

событии:

«В

сумерки из Благовещенской церкви, а потом из города

вынесли чудотворный

образ

Смоленской

Божией

матери.

Шествие

сопровождалось

треском

распадавшихся

зданий

и

губительными

явлениями

битвы».

Богданович

так

рассказывает об этом: «В сумерки чудотворный образ

Смоленской Божией

матери

был

вынесен

из

города

и

вручен

войскам,

как

священный

залог

победоносного

возвращения

их

в

древний

город,

обреченный

временно

в

жертву».

Историческая повесть Н.И.Рыленкова «На старой смоленской дороге»

посвящена

событиям

1812

года.

В

ней

автор

наряду

с

вымышленными

действующими лицами показывает реально существовавших исторических лиц:

Петра

Петровича

Пасека,

Афанасия

Каверзнева,

священника

Никифора

Мурзакевича, Федора Николаевича Глинку, Барклая – де – Толли, Багратиона.

Смоленское сражение Н.Рыленков показывает глазами главных героев

повести Юры Журавского и Устиньки. Юра приходит на королевский бастион,

где

сражается

дивизия

Паскевича.

Тот

отсылает

его

найти

священника

для

утешения и ободрения раненых, дает поручение собрать всех жителей, для того

чтобы вывести из-под огня раненых солдат и офицеров. Жители собираются в

Успенском соборе, который служит временным убежищем. Из собора выносят

икону Смоленской Божьей матери Одигитрии. С высоты Соборного холма мы

видим горящий Смоленск: « Горящей казалась вода в реке. Налетевший горячий

ветер сушил губы и обжигал лицо. От дыма и едкого запаха было трудно дышать,

глаза слезились. В раскаленном небе почти не осталось звезд, словно они тоже

перегорели и рассыпались искрами…»

Н.И.Рыленков указывает, что именно в Смоленске Наполеон был вынужден

заговорить о мире. Он просил генерала Тучкова передать Александру I письмо,

содержащее предложение о заключении мира. Но царь ему не ответил: судьба

войны решалась волею русского народа.

Коленкур Арман Огюстен Луи в «Походе Наполеона в Россию» замечает,

что отступление русских и большое число погибших «укрепляло

желание

Наполеона не

идти дальше и попытаться завязать переговоры. Вот факты,

которые

не

оставляют

сомнений

в

том…

По прибытии

в Смоленск

император велел навести справки, не осталось ли здесь какого-нибудь легко

раненного офицера или какого-нибудь более или менее видного человека из

русских.

Нашли только одного

русского офицера,

который прибыл

сюда,

кажется,

в качестве парламентера

и был

по

некоторым соображениям

задержан здесь.

Император принял его

и после нескольких незначительных

замечаний спросил, состоится ли сражение.

Он добавил, что

честь русских

требует, чтобы они не сдавали свою страну без боя, не померявшись с нами

силами хотя бы раз; после этого легко будет заключить мир — подобно двум

дуэлянтам, которые примиряются после поединка. Война, сказал он, является

чисто политической. Он не сердится на императора Александра, который, в

свою очередь, не должен чувствовать обиды против него. Затем император

сказал офицеру, что он отправит его обратно с тем условием, чтобы он передал

императору Александру то, что он ему только что сказал, а именно, что он

хочет мира, и лишь от императора Александра зависело объясниться до того,

как война началась. Офицер обязался передать эти слова, но заметил, что не

верит в возможность мира до тех пор, пока французы остаются в России».

Таким образом, если для русского народа война была освободительной от

иноземного ига, и на защиту Отечества поднялись все от млада до велика, то для

Наполеона эта война была не более как дуэлью, а сражения, в которых погибали

тысячи солдат - уколы шпаг.

Ф.-П.Сегюр, адъютант Наполеона, в книге «Поход в Россию» о

Смоленском сражении говорит, что «в их поражении было столько же славы,

столько и в нашей победе». Наполеон, однако, чувствовал, что в армии уже нет

былого духа. Именно поэтому только после сражения под Смоленском, как

вспоминает Ф.-П.Сегюр, Наполеон как-то особенно по-отечески отнесся к своим

поданным, прямо на поле брани, награждая их и говоря слова восхваления,

которые ждала вся Европа. А в своем донесении во Францию Наполеон даже

полслова не упомянул о неудаче, которая постигла его под стенами Смоленска.

В повести «На старой смоленской дороге» Н.И.Рыленков рассказывает:

«Париж ожидал известий о победах, и Наполеон никак не мог отказать ему в

этом. Поэтому в письме, отправленном в первый день своего пребывания в

Смоленске герцогу Бассано, он писал: « У нас тут была вся неприятельская

армия; она имела приказ дать туту сражение и не посмела. Мы взяли Смоленск

открытой

силой.

Это

очень

большой

город

с

солидными

стенами

и

фортификациями. Мы перебили от 3 до 4 тысяч человек у неприятеля, раненых у

него втрое больше, мы нашли тут трое пушек, несколько дивизионных генералов

убито, как говорят, русская армия уходит очень недовольная и обескураженная,

по направлению к Москве….»

Барон

Денье

в

книге

«Наполеон

в

России

в

воспоминаниях

иностранцев» так описывает защиту Смоленска русскими войсками: «…русские

были возбуждены обильными возлияниями водки: мы нашли на валах множество

бочек,

почти

пустых.

Французы,

которым

эта

роскошь

была

запрещена,

повиновались

только

духу

чести,

которая

воодушевляет

их

в

присутствии

опасности; они стремились покончить с этим, достигнув решительной победы».

Конечно, барон Денье

немного лукавит, потому, как Ф.-П.Сегюр пишет о

самоотверженных

солдатах

французской

армии,

попробовавших

все-таки

русского напитка: «…выпившие вместо виноградного вина водки впадали в

состояние оцепенения и совершенно безучастно смотрели на приближающуюся

к ним смерть и умирали угрюмые, не издавая ни одного слова».

Священник Никифор Мурзакевич вспоминает: «Вся эта масса была похожа

на цыганский огромный сброд, только одно оружие показывало, что это не

бродяги, а победители Европы».

М.Н.Загоскин в романе «Рославлев, или русские в 1812 году» показывает

тот патриотический подъем, который захватывал все слои русского общества во

время войны 1812 года. Русская идея владеет всем ходом повествования, начиная

с имени главного героя (Рославлев – «росс» и слава) до изображения сражений,

любовных сцен и частных бесед. В разговорах все герои выказывают истинную

любовь к отечеству: и ямщики на постоялом дворе, и

купец, наружность

которого составляет все отдельные черты национального русского характера, и

солдаты из передовой цепи. Главный герой романа так рассуждает о французах: «

Никто не может быть милее, любезнее, вежливее француза, когда он дома; но

лишь

только

он

переступил

за

границу

своего

отечества,

то

становится

совершенно другим человеком. Он смотрит на все с презрением; все то, что не

походит на обычаи и нравы его родины, кажется ему варварством, невежеством и

безвкусием. Но и в этом смешном желании уверять весь мир, что в одной только

Франции могут жить порядочные люди, я вижу чувство благородное. Известное

слово одного француза, который на вопрос, какой он нации, отвечал, что имеет

честь быть французом, — не самохвальство, а самое истинное выражение чувств

каждого из его соотечественников; и если это порок, то, признаюсь, от всей души

желаю, чтоб многие из нас, рабски перенимая все иностранные моды и обычай,

заразились

бы

наконец

и

этим

иноземным

пороком».

Это

ли

не

пример

толерантного отношения к иной национальности? И далее: «Все народы имеют

свои

национальные

слабости;

и

если

говорить

правду,

то

подчас

наша

скромность, право, не лучше французского самохвальства».

Однако необходимо заметить, что ориентация русского сословия на

французскую культуру дошла к 1812 году до абсурда. Отечественная войны

показала пагубные последствия этого. В России должно быть только русское, а

французское воспитание, французские моды, французская культура извращают

русское начало в дворянах. Так, главная героиня романа Полина, воспитанная в

Париже на французский манер, помолвлена с Рославлевым, но любит на самом

деле француза Сеникура. И венчается с ним в критический для всех русских

момент – в день Бородинского сражения. Затем, умирая в Данциге, она говорит:

«Итак, в молитвах моих я должна была говорить перед господом: «Боже, спаси

моего

супруга

и

погуби

Россию».

Загоскин

формулирует

свое

понимание

соотношения чувства и

долга словами Сурского: «… всякая частная любовь

должна умолкнуть перед этой общей и священной любовью к отечеству».

Так что, когда мы говорим о едином порыве русских встать на защиту

отечества, не все так однозначно. В истории есть такие примеры, когда россияне

предавали свой народ, поддавшись или чувству самосохранения, или, как это

описывает Загоскин, всепоглощающему чувству любви.

Батальных

сцен,

рассказывающих

об

обороне

Смоленска,

в

романе

Загоскина нет. Лишь два упоминания: «…прежде чем слух о сем долетел до

отдаленных

ее

областей,

древний

Смоленск

был

уже

во

власти

Наполеона.

Случалось

ли

вам,

проснувшись

в

полночь,

прислушиваться

недоверчиво

к

глухим раскатам отдаленного грома и, видя над собой светлое небо, усеянное

звездами, засыпать снова с утешительною мыслию, что вам послышалось, что

это не гроза, а воет ветер в соседней дубраве? Точно то же было с большею

частию

русских.

«Французы

в

России!..

Нет,

это

невозможно!

это

пустые

слухи!..»

И в разговоре Рославлева

со своим однополчанином Зарецким о

Полине, автор упоминает, что герой за сражение под Смоленском представлен к

награде, Георгиевскому кресту.

Однако

в

романе

очень

интересен

облик

Наполеона.

Не

случайна

интерпретации

образа

французского

полководца

в

романе

как

Антихриста.

«Увидя

во

власти

своей

всю

Европу,

кроме

Севера,

Наполеон

обезумел

в

гордости и зверстве. Прежде говорили: «Человек располагает, Бог совершает»;

Наполеон возгласил: «Бог располагает, я совершаю». В романе «Рославлев»

Наполеон представлен как дьявол в человеческом обличии, как «исчадие ада»,

именно так о нем говорят мужики на постоялом дворе.

Н.И. Рыленков согласен в оценке Наполеона с Н.М.Загоскиным.

Он

рассказывает, как Наполеон, войдя в собор, не обнажил головы. Один из героев

повести так размышляет об этом человеке: «И это тот, кого считают величайшим

гением современной Европы… Нет, великие государственные мужи так

по

солдафонски не относятся к чужим святыням… Французам должно быть стыдно

за своего императора». Но все-таки недаром говорится, что красотой спасется

мир,

и

Наполеон,

«словно

пораженный

открывшимся

ему

великолепием

иконостаса, похожим на мирную опушку леса в дни золотой осени, остановился

и снял шляпу»

Никифор Мурзакевич, непосредственный свидетель этих событий,

вспоминает

об

этом

же

человеке:

«8

августа

Наполеон

со

своим

штабом

осматривал

собор.

Караульная

команда,

расположившаяся

на

архиерейском

амвоне, стала под ружье и сделала ему честь. Он дошел до алтаря, остановился,

снял шляпу. И за ним вся его свита, посмотрел в стороны и, видя жителей в

большом

количестве

расположившихся

по

соборному

помосту,

с

каким-то

негодованием посмотрел вокруг и вышел».

Об этом же эпизоде вспоминает Ф.П.Сегюр: «… мужественные слова одного

попа

открыли

глаза

императору,

какая

слепая

злоба

была

внушена

всему

русскому народу. Переводчик Наполеона, напуганный такой слепой ненавистью,

привел этого попа к императору. Почтенный священнослужитель прежде всего

начал упрекать императора в осквернении святыни.

На вопрос Наполеона, сожжена ли его церковь, он ответил:

- Нет, Бог могущественнее нас, и он защитил ее, потому, что я открыл двери для

всех несчастных, которых пожар оставил без крова.

Ответ Наполеона не заставил себя ждать:

- Если бы все священники не покинули своих храмов, то мои солдаты уважили

бы это святое убежище, потому, что все мы христиане и наш Бог – ваш Бог»

Загоскин в романе «Рославле» предстает перед нами писателем,

воплощающим русскую идею во всей ее полноте. Однако автор уделяет много

внимания

таким качествам своих героев, как великодушие и человеколюбие.

Рославлев и Зарецкий, с одной стороны, Сеникур и Шамбюр, с другой, несмотря

на то, что являются врагами, имеют одну общую характерную черту, во многом

определяющие их характеры, - благородство. Они враги только в открытом бою,

во всех иных обстоятельствах человеколюбие берет верх. Не все враги России –

варвары, мародеры и грабители, есть среди них много людей благородных и

великодушных.

Герой

романа

замечает,

что

«французы

называют

нас

всех

варварами».

Загоскин

же

одним

из

эпизодов

романа

подчеркнуто

противопоставляет такому мнению благородство и чувствительность настоящих

русских.

Эта

сцена,

в

которой

начальник

партизанского

отряда

возвращает

пленному французу его «любовные записочки».

Таким образом, говоря об изображении Смоленского сражения

французами

и

русскими,

можно

утверждать,

что

при

более

детальном

рассмотрении и батальных сцен, и отношения между воюющими сторонами,

возникает довольно неоднозначная картина. Среди полной тревог и ежедневной

опасности жизни создаются резкие определенные

типы солдат французской

армии: один — забияка, беспощадный мародер, игрок и кутила; другой —

идеально

любящий

свою

родину

герой.

Любая

страница

воспоминаний

участников этой кровавой эпохи пестрит образчиками неподдельного мужества,

удивительного умения пользоваться обстоятельствами, не дожидаясь приказания

сверху.