Копнов С.А.,

магистрант 1 курса

Угличское дело

Аннотация. В течение нескольких столетий ученые и просто

любители истории тщательно изучали события, связанные с трагической

смертью

царевича

Димитрия,

младшего

сына

Ивана

Грозного.

Расследованием обстоятельств данного дела занималась Следственная

комиссия, результатом деятельности которой стало так называемое

«обыскное дело». Согласно подавляющей части его материалов царевич

стал жертвой несчастного случая, зарезав сам себя ножом во время

эпилептического приступа. Однако в материалах дела сохранились следы

и ругой версии — царевич был убит. Автор настоящей статьи на основе

анализа «обыскного дела» и некоторых других материалов попытался

выявить более правдоподобную версию происшедшего.

Ключевые слова: Смутное время, царевич Дмитрий, Борис Годунов,

убийство царевича.

В деле о царевиче Дмитрии перед нами встает три основных вопроса:

1. Погиб ли именно царевич Дмитрий, а не кто-нибудь другой? 2. Был ли

царевич убит или это был несчастный случай? 3. Если был убит, то кто

стоял во главе заговора?

Что касается первого вопроса, то существует версия подмены

царевича на похожего мальчика, а сам Дмитрий якобы был спрятан у

английского посланника. Но историческая наука дает однозначный ответ

– погиб именно младший сын Ивана IV. Ответить на третий вопрос не

представляется возможным, ведь версия о причастности Бориса Годунова

к гибели царевича не выдерживает исторической критики. Она очень

соблазнительна с точки зрения воздаяния боярину за его грехи, но точных

доказательств, указывающих на вину Годунова, нет. Остается еще один

вопрос: был ли Дмитрий убит или же это был несчастный случай?

Исследователь

Б.В. Сапунов

в

своей

статье

«К

вопросу

о

достоверности информации угличского следственного дела» [1, стр. 203]

привел сравнительную таблицу, из которой следует, что из 28 русских и

зарубежных историков 16 придерживались версии об убийстве, а 12 –

версии о несчастном случае. При этом первые свое мнение основывали на

разнообразных исторических источниках (русские повести XVII века о

Смуте, агиографические сочинения, русские летописи и хронографы,

сказания иностранцев, русский актовый материал, стихотворения XVII

века и протопарсуны), а вторые – лишь на материалах следственного дела

[2, стр. 94].

Отметим, что само следственное дело издавалось неоднократно,

причем в 1913 году фототипически. Полное его название: «Дело

розыскное 99 году про убийство царевича Дмитрия Ивановича в Угличе»

[3, стр. 2].

Из материалов дела известно, что в ходе следствия по факту гибели

царевича Дмитрия были допрошены:

Михаил Нагой (дядя царицы Марии, матери царевича Дмитрия),

указавший, что 15 мая 1591 года, в субботу, в шестом часу дня (12 часов)

когда зазвонили в городе у Спаса, он был у себя на подворье и подумал,

что где-то что-то горит. Побежал Михаил к царевичу на двор и там узнал,

что царевич зарезан Осипом Волоховым, Никитой Качаловым и Данилом

Битяговским [3, стр. 2].

То есть, в момент гибели Дмитрия, Михаил Нагой отсутствовал и не

мог выступать в качестве очевидца.

Григорий Нагой (брат Михаила) указал, что 15 мая, в субботу,

поехали он с братом к себе на подворье обедать. И только приехали, как

зазвонили в колокола. Оба подумали, что что-то загорелось, и побежали

на двор, где увидели, что Дмитрий лежал, ударив себя ножом в падучей

болезни. Причем, когда они прибежали, царевич был еще жив и умер при

них. Также Григорий заметил, что на двор тогда прибежало много людей

посадских и посошных, и начали они говорить, что будто зарезали

царевича Дмитрия сын Битяговского Данила, Осип Волохов и Никита

Качалов [3, стр. 5].

Таким образом, отметим, что, как и Михаил Нагой, Григорий Нагой

не мог выступать в качестве очевидца.

Кормилица Дмитрия вдова Василиса Волохова в расспросе сказала,

что в среду 12 мая 1591 года царевич разболелся падучею болезнью, в

пятницу ему стало легче, и царица Марья взяла его с собой к обедне, а

потом разрешила ему на дворе погулять. В субботу, царица снова

разрешила погулять царевичу во дворе. С царевичем были: она,

кормилица Орина, постельница Марья Самойлова и маленькие ребятки-

жильцы: Петрушка Колобов, Баженка Тучков, Ивашка Красенский,

Гришка Козловский. Царевич играл ножиком, и тут на него опять пришла

черная болезнь. Дмитрий упал на землю и сам себя ножом поколол в

горло, и било его долго, пока он не умер. Василиса также отметила, что в

том же году, в великое говенье с царевичем уже случался приступ

падучей, и он тогда поколол сваей свою мать царицу Марью. Далее

кормилица рассказала, что когда царевич покололся ножом, царица

Марья выбежала во двор и начала ее бить поленом по голове, говоря, что

сын кормилицы, Осип,

также сын Битяговского и Никита Качалов

Дмитрия зарезали. Василиса на это просила царицу провести сыск

праведный, так как была уверена, что ее сына на тот момент на дворе не

было [3, стр. 9].

После

рассказа

Василисы

Волоховой

само

собой

возникает

предположение, что вряд ли бы царевичу разрешили играть ножом или

сваей, когда уже был случай, что он в припадке поколол ножом свою

мать. И почему царица Марья, только узнав о гибели царевича, назвала

убийцами именно трех человек: Осипа Волохова, Данилу Битяговского и

Никиту Качалова?

Жильцы царевичевы, которые играли с Дмитрием – Петрушка

Самойлов сын Колобова, Баженко Нежданов сын Тучкова, Ивашко

Иванов сын Красенского, Гришка Андреев сын Козловского, – указали:

играл царевич в тычку ножиком с ними на заднем дворе. Пришла на него

болезнь, падучий недуг и набросился он на нож. В тот момент с

царевичем были только четыре человека жильцов, кормилица Орина и

постельница Самойлова жена Колобова Марья, а Осипа Волохова и

Данилы Битяговского в тот момент с царевичем не было [3, стр. 11].

Как следует из материалов дела, основными свидетелями являлись

четыре мальчика, кормилица и постельница. Василисы Волоховой в сам

момент гибели царевича не было, и ее свидетельские показания не могут

быть приняты во внимание. Показания же самих мальчиков очень

короткие и состоят всего из трех строк. Но важным моментом является

указание на то, что царевич сам набросился на нож, а не поколол себя.

Отметим, что показания ребятишек дошли до нас в пересказе.

Например, Петрушка Колобов никак не мог сказать о своей матери

словами, что «за царевичем была… постельница… Самойлова жена

Колобова» [2, стр. 97].

Еще одна царевичева кормилица, Орина Жданова, жена Тучкова,

рассказала, что «царевич Дмитрий в субботу ходил по двору, играл с

жильцами ножиком, когда пришла на него болезнь черная, а у него в тот

момент в руках был нож и он ножом покололся. Она царевича взяла к

себе на руки, и царевич умер у нее на руках» [3, стр. 12].

Постельница Марья, Самойлова жена, рассказала, что «царевич

Дмитрий ходил в субботу по двору и играл с жильцами ножиком, и

пришла на него болезнь, черный недуг, бросило его на землю, а у него

был ножик в руках и он тем ножиком сам покололся» [3, стр. 12].

Какие же выводы можно сделать из всех этих показаний? Создается

впечатление, что они написаны под диктовку, поскольку довольно

короткие и противоречивые. Так, мальчики говорили о том, что царевич

набросился на нож, а кормилица и постельница утверждали, что нож был

в руках у царевича и он сам себя поколол.

Уже упоминавшийся нам Б.В. Сапунов обратился за экспертизой на

кафедру

судебной

медицины

Санкт-Петербургского

института

усовершенствования врачей, где ему после изучения обстоятельств

смерти Дмитрия было сообщено, что с медицинской точки зрения

«версия несчастного случая маловероятна».

Эти выводы нашли свое подтверждение в статье И.Ф. Крылова

«Страницы старых уголовных дел. Угличская драма: Следственное дело о

смерти царевича Дмитрия» [4, стр. 87]. В ней автор, анализируя

различные аспекты угличского следственного дела с точки зрения

криминалистики,

пришел

к

тому,

что

«без

сознательной

или

бессознательной фальсификации» в показаниях свидетелей дело не

обошлось.

Пытаясь прояснить события угличской драмы, Крылов также

обратился за помощью к медицинской экспертизе, избрав в качестве

эксперта доктора медицинских наук, профессора Р.А. Харитонова, одного

из самых крупных в стране специалистов по детской эпилепсии.

Ознакомившись с материалами угличского дела, Харитонов на

основании современных данных медицинской науки сделал по этому

вопросу следующий вывод: «…а) царевич не мог сам зарезать себя ножом

ни во время припадка grand mal, ни во время психомоторного припадка

(так как во время большого судорожного припадка больной всегда

выпускает из рук предметы находящиеся в руках); б) вероятность того,

что он во время припадка мог «напружиться» на нож, настолько мала, что

не может приниматься во внимание. Таких случаев в мировой литературе

со времени его убийства не было [1, стр. 97].

Разберемся тогда, что же представляли из себя игры, в которые

якобы перед гибелью играл царевич.

Игра в свайку. Свайка делалась из железа в виде гвоздя, с большой

головкой и заостренным концом. Весила иногда до 4 и 5 фунтов

(примерно 1,6 кг). Для свайки готовили особое железное кольцо, и играли

несколько человек вместе. Брали за острие свайки и бросали в кольцо так,

чтобы она воткнулась в его середину, но еще лучше, если, попав в

середину кольца, отобьет его [5, стр. 530].

Игра в ножик. Взявший ножик по жребию бросал его в землю двумя

пальцами, потом тремя и так далее, чтобы он воткнулся. После клал его

на кулак поперек, затем на ладонь и на кисть, и с них бросал; потом, взяв

за кончик и приложив к губам, бросал его в землю; после клал ко лбу и

оканчивал головой, с которой он сбрасывал, но всякий раз, чтобы

воткнулся нож [5, стр. 531].

Таким образом, играющий держал свайку или ножик за острие, или

ножик лежал на руке, губах и голове, и нанести себе удар острым концом

был не в состоянии, как и погибнуть при падении на нож или свайку, так

как острым концом нож или свайка должны были находиться в земле, а от

тупого погибнуть невозможно.

Также в следственном деле есть показания людей, которые не

присутствовали в момент гибели царевича. Вот наиболее интересные из

них.

Ключник Григорий Тулубеев, который рассказал, что стряпчий

Семейка Юдин поведал ему с глазу на глаз следующее: «Играл царевич с

ребятами в тычку ножом, пришла на него болезнь падучая, бросило его на

землю и накололся он ножом сам. Семейка Юдин в тот момент стоял у

поставца и все видел» [3, стр. 21].

Андрей Нагой, заявивший, что царевич ходил на заднем дворе и

играл с ребятами через черту ножом, когда на дворе закричали, что

царевича не стало. Он, Андрей в то время сидел обедал и тут же прибежал

к царице, «а царевич лежит у кормилицы на руках мертвый. Говорят, что

его зарезали, а он того не видел, кто его зарезал. Он, Андрей был у тела

царевича все время и тело царевича внес в церковь» [3, стр. 22].

Архимандрит Воскресенский Федорит сказал, что 15 мая в субботу,

служил он литургию в Алексеевском монастыре. После обеда зазвонили у

Спаса и он тот же час с Алексеевским игуменом Савватием послали слуг

узнать, где горит. Когда слуги вернулись, они рассказали, что слышали от

посадских и посошных людей, будто бы царевича Дмитрия убили, а кто

убил неизвестно. Когда они приехали в город, тело царевича уже лежало

в Спасской церкви [3, стр. 15].

Какие

же

выводы

можно

сделать

при

изучении

данного

следственного дела?

Вот что писал по этому поводу историк Д. Иловайский: «Все эти

показания отзываются как бы одним затверженным уроком; такое

впечатление производит чтение сего следственного дела. Но что

первоначально показывали спрошенные и как они пришли к такому

единогласию, остается для нас темно и сомнительно. По всем признакам,

следствие

о

смерти

царевича

было

произведено

способом

преднамеренным и отчет о нем составлен недобросовестно» [6, стр. 312].

Слова другого историка А.А. Зимина: «Если попытаться оценить

доказательную силу свидетельств очевидцев о смерти Димитрия, то

можно прийти к выводу, что она мала. «Жильцы», кормилица и

постельница

ограничились

односложными

формальными

ответами.

Таким образом, показания очевидцев отнюдь не беспристрастны и не

могут приниматься с полным доверием» [2, стр. 97].

И, наконец, мнение историка С.М. Соловьева: «Не ясно ли видно, как

спешили собрать побольше свидетельств о том, что царевич зарезался сам

в припадке падучей болезни, не обращая внимания на противоречия и на

укрытие главных обстоятельств» [7, стр. 312].

Итак, с учетом различных мнений можно сделать вывод о том, что

следствие

по

делу

гибели

царевича

Дмитрия

было

проведено

недобросовестно.

Для окончательного вывода по вопросу был ли царевич Дмитрий

убит или же это был несчастный случай остается выяснить еще очень

важный момент: какая ситуация на тот период сложилась в Москве и в

государстве?

Вот что писал историк Р.Г. Скрынников: «Главной ареной борьбы

между Годуновым и оппозицией стала Москва. Положение в столице

приобрело тревожный, даже критический характер задолго до смерти

Дмитрия. На московских улицах со 2 мая появились военные отряды,

получившие приказ «беречь город от огня и ото всякого воровства».

Охрана порядка в Москве была возложена на знатных дворян князя

В.П. Туренина, А.Ф. Головина, князя В.Г. Звенигородского и др. Власти

не забыли о недавних народных волнениях, когда им пришлось сидеть в

Кремле «в осаде», и со страхом ждали повторения «воровства».

Народное недовольство могло вырваться наружу в любой момент.

Тревога

по

поводу

народного

возмущения

усугублялась

внешнеполитическим кризисом. Крым и Швеция угрожали России

одновременным нападением с юга и севера. В начале года шведы

сконцентрировали свою армию на псковских рубежах. Со дня на день

ждали нападения на Москву всей Крымской орды. Смерть Дмитрия была

выгодна не столько Годунову, сколько его противникам» [8, стр. 83].

Таким образом, можно сделать вывод, что с большой долей

вероятности 15 мая 1591 года в Угличе младший сын Ивана Грозного,

царевич Дмитрий или возможно выдаваемый за него мальчик, был

именно убит.

Литература

1. Прокофьев С.О. Тайна царевича Дмитрия. – М., Evidentis, 2001.

2. Зимин А.А. Смерть царевича Димитрия и Борис Годунов

//

Вопросы истории. – 1978. – № 9. С. 94-111.

3. Клейн В.К. Угличское следственное дело о смерти царевича

Дмитрия 15 мая 1591 г. – М., Б.И., 1913.

4. Крылов И.Ф.

Крылов И.Ф. Были и легенды криминалистики.

Страницы старых уголовных дел Угличская драма (следственное дело о

смерти царевича Дмитрия). Л., 1987. 214с

.

5. Забылин М. Русский народ: его обычаи, предания, обряды и

суеверия. – М., Эксмо, 2003.

6. Иловайский Д. Царская Русь. – М., Чарли, 1996.

7. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т.VII. – М.,

Мысль, 1989.

8. Скрынников Р.Г. Россия накануне «смутного времени. – М.,

Мысль, 1980.