ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ

ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ

В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСЕ

(диахронический аспект)

Мазнева Е.В.

Введение

Являясь инструментом познания мира и хранилищем культурно-истори-

ческих ценностей, индивидуального и общественного опыта, язык в то же вре-

мя отражает мировосприятие его носителей. Базой для изучения результатов

познавательной деятельности человека и закрепления их в языке стал феномен

языковой картины мира. Языковая картина мира – это целостное отображение

действительности с помощью различных языковых средств, прежде всего лек-

сических и фразеологических. Языковая личность и её идиоматика находятся в

центре пристального внимания языковедов. Изучение идиоматики писателя яв-

ляется важным шагом к пониманию его взглядов.

Результаты исследования

Фразеология является одним из важных средств русского национального

и русского литературного языка. Во-первых, она репрезентирует самобытность

русской культуры в целом, во-вторых, фразеология является особым средством

выражения фрагментов окружающего мира сквозь призму народной культуры и

языка, в-третьих, это экспрессивное и оценочное средство речи, в-четвёртых,

фразеология является особым пластом русского языка, который представляет

интерес для исследователей с точки зрения культурологической, социолингви-

стической, когнитивной, лингвистической, стилистической, коммуникативно-

прагматической и др. [Ковшова 2009; Саютина 2012].

Предметом нашего лингвистического внимания послужила фразеология в

художественном тексте XIX–XX вв. и её роль с точки зрения языковых особен-

ностей текста и богатства лексикона языковой личности писателя.

Под фразеологической единицей мы понимаем семантически неделимое

словосочетание, которому свойственно постоянство особого целостного значе-

ния, компонентного состава, грамматических категорий и определенной оце-

ночности; это устойчивое сочетание слов, постоянное по своему значению, со-

ставу и структуре, воспроизводимое в речи как готовая и целостная лексическая

единица [Диброва 1979; 2001: 386–389].

Фразеологические единицы активно используются в текстах художе-

ственной литературы писателей XIX–XX вв., о чём свидетельствуют фразеоло-

гические словари русского языка, содержащие иллюстративный текстовой ма-

териал с использованием конкретных фразеологических единиц, вынесенных в

заглавие словарной статьи [СМ: 1986; СФ:1995; СТ: 2007; СС: 2006; СЯ: 2006 и

др.], а также научные исследования, посвящённые изучению языковых особен-

ностей писателей, например, работы Е.Ю. Поповой [Попова 1998], О.Н. Фоми-

ной [Фомина 2000], Н.Н. Захаровой [Захарова 2001] и другие.

Следует отметить то, что употребление фразеологических единиц в пуб-

лицистическом и художественном текстах, имея общее, во многом отличается.

В художественном тексте языковая личность писателя отражает свою речевую

и фразеологическую компетентность как в речи автора, так и в речи персона-

жей текста. В публицистическом тексте фразеологические единицы использу-

ются чаще всего в заголовках, выполняя функцию интриги адресата или экс-

прессивную функцию. Хотя, безусловно, количество употребляемых адресан-

том публицистического текста ФЕ, их семантическое и стилистическое разно-

образие также позволяет оценивать речевую и фразеологическую компетент-

ность конкретного адресанта как языковой личности. Мы посвятили ряд работ

изучению особенностей функционирования фразеологических единиц и паре-

мий в современном публицистическом тексте, поэтому имеем возможность и

данные результатов исследования для сопоставления специфики употребления

ФЕ в публицистическом и художественном текстах [Беглова 2016, 2017].

Особое внимание следует обратить на тот факт, что писатели и журнали-

сты используют одинаковые приёмы преобразования языковых фразеологиче-

ских единиц, которые мы подробно проанализировали в своей работе [Беглова

2013: 75–77] и которые можно считать универсальными. К ним относятся сле-

дующие приёмы трансформирования фразеологических единиц: переосмысле-

ние значения, замена компонентов, введение в состав языковой ФЕ дополни-

тельного компонента, разрыв ФЕ, косвенное использование ФЕ, сочетание од-

ной ФЕ с другой в пределах одного контекста, контаминация разных ФЕ в одну

новую ФЕ, создание нового варианта фразеологической единицы на основе об-

щеупотребительной (словарной) ФЕ, синонимическая градация в пределах не-

большого контекста. (См. также диссертацию Н.В. Саютиной [Саютина 2012]).

В трактовке значений фразеологических единиц, употребляемых писа-

телем, на первый план выходит контекст. Согласимся с мнением Е.И. Дибро-

вой, которая отмечает, что «контекст – это то лингвистическое пространство,

где отражаются волны авторских интерпретаций» [Диброва 1979: 26]. Только в

контексте можно увидеть, как автор интерпретирует значение фразеологиче-

ской единицы, и только контекст может дать полную картину того, как именно

трансформируется узуальная форма и значение фразеологизма.

Обратимся к фразеологическим единицам, функционирующим в художе-

ственных текстах известных русских писателей XIX века Г.И. Успенского, А.П.

Чехова, XX века – М.М. Зощенко, которые отразили в своих произведениях

жизнь простого русского человека с его живой речью, народную культуру и вз-

гляд на окружающую действительность.

Так, в очерках Г. Успенского в речи персонажей используются фразеоло-

гические единицы с разговорной, просторечной окраской, выполняющие харак-

терологическую функцию персонажа, например: Но как я рождён от пса, поло-

жен в лужу под забор и тёплого материнского молока не видал, тоя и не вспо-

минаю матери, а вспоминаю пса и говорю в молитвах моих: ах пёс тебя взял!

Потому родители мои – псы! [Успенский 1957:145]. Герой Успенского - под-

кидыш, не знавший родителей, намучившийся в жизни и пытающийся найти

объяснение своим несчастиям. Их причину их он видит в своём рождении. Фра-

зеологизм чёрт возьми (прост) выражает различные эмоции: негодование, воз-

мущение, удивление, восхищение [СМ: 520]. В данном контексте герой не толь-

ко передаёт возмущение поступком родителей, но и посылает им своего рода

проклятие. Лексема псы, употреблённая неоднократно, формирует у читателя

крайне негативную оценку произошедшего, усиливает эмоциональное воздей-

ствие. Приведём ещё ряд примеров использования фразеологизмов с простореч-

ной окраской: Да, еловая ты голова, ты бы спросил, а не пхал!»; «Вот то-то

вот! Ну-ко да намылят шею –то?» [Успенский 1957: 69].

Большое количество фразеологических единиц с разговорной, простореч-

ной окраской находим и у А.П. Чехова: – Но… ты с ума сошёл? – спросил От-

цов, конфузливо косясь на англичанку. – Бранишься при даме… и её же… – Да

чёрт с ней! Всё одно, ни бельмеса по-русски не смыслит. Ты её хоть хвали,

хоть брани – ей всё равно! Ты на нос посмотри! От одного носа в обморок

упадёшь! Сидим по целым дням вместе, и хоть бы одно слово! Стоит, как чу-

чело, и бельмы на воду таращит. [Чехов 1984: 73]. В данном контексте ис-

пользуется несколько фразеологизмов: сойти с ума – без изменения словарного

значения – «простор., не давать себе отчёта в своих действиях, совершать без-

рассудные поступки» [СМ: 465], хотя знак вопроса в конце фразы несколько

деметафоризирует ФЕ, придавая её компонентам прямой смысл; чёрт с тобой

– «простор., выражение уступки, утрата интереса к кому-либо или чему-либо»

[СМ: 522]; бельмы таращить – в значении «пристально смотреть»; в послед-

нем случае наблюдается приём синонимической замены компонента в словар-

ной фразеологической единице таращить глаза – «засматриваться на что-либо,

кого-либо, пристально смотреть» [СМ: 373], при этом синоним с просторечной

окраской бельмы содержит коннотативное значение «пренебрежительное отно-

шение к даме, к её внешности».

Аналогичная фразеология наблюдается в речи автора, в несобственно-

прямой речи в функции усиления живости речи или действий персонажей,

например:– Припомните-с! Гауптвахтов положил верхнюю губу на нижнюю,

сморщил в три погибели свой маленький лоб, поднял вверх глаза и задумался.

[Чехов 1984: 31]. ФЕ гнуть в три погибели отмечается во фразеологических

словарях русского языка в значении «жестоко эксплуатировать, тиранить» [СМ:

109], в тексте ФЕ наделяется новым авторским значением «появление глубоких

складок на лбу» по причине старания вспомнить о чём-то важном для кого-то,

но не для самого себя. Приём неологизации семантики ФЕ в три погибели слу-

жит средством усиления словесной зарисовки мимики и жестов персонажа, ко-

торые отражены в данном выше контексте. В результате у адресата вырисовы-

вается портрет героя текста, который озабочен тем, что что-то забыл, а это за-

бытое, важное для кого-то, не даёт ему покоя, выводит из нормального состоя-

ния, приводя к рассеянности при совершении других действий.

В рассказах М.М. Зощенко, которые представляют собой стилизацию мо-

нолога персонажа, направленного своему собеседнику, также частотны фразео-

логические единицы с разговорной и просторечной окраской, поскольку эти

монологи посвящены отражению мнения персонажа по какой-либо проблеме,

часто бытового уровня. Проанализируем несколько контекстуальных употреб-

лений фразеологических единиц в рассказах.

Я ору благим матом и кручусь перед дверью, а ихняя пудель заливается

изнутре [Зощенко 1994: 22.]. В данном рассказе в жанре письма в милицию

имитируется речь простого необразованного человека, которого покусала ма-

ленькая собака. В речи персонажа используется языковая форма ФЕ орать бла-

гим матом – простор., очень громко, неистово [СМ: 238]. В небольшом

рассказе «Аристократка» в речи главного персонажа используется семь фразео-

логических единиц с разговорной окраской, например: А денег у меня – кот

наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я по карма-

нам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег – с гулькин нос. [Зо-

щенко 1994: 26]. В данном контексте используются две синонимичные ФЕ в на-

чальной (словарной) форме со значением «мало» для усиления эмоции страха

персонажа перед тем, что ему будет стыдно перед дамой, которую он пригласил

в театр, и продавцом, так как ему нечем будет заплатить за съеденные дамой в

антракт пирожные. Кот наплакал – простор., очень мало; о незначительном,

недостающем количестве чего-либо [СМ: 210]; с гулькин нос – простор.,

очень мало [СМ: 285]. Данные фразеологические единицы создают смысловую

и эмоциональную градацию, демонстрирующую практическое отсутствие денег

у персонажа, в результате чего он впадает в панику, так как он предложил даме

съесть лишь одно пирожное: – Ежели, говорю, вам охота скушать одно пи-

рожное, то не стесняйтесь, я заплачу. … Паника усиливается фразеологизмом

по карманам шарить: – Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю.

Смотрю рукой, сколько у меня денег.

Таким образом, ФЕ по карманам шарить и словосочетание смотреть ру-

кой, в котором наблюдается нарушение семантической сочетаемости, выступа-

ют в контексте как синонимы, то есть ФЕ используется как синоним словосоче-

танию для усиления выражения эмоции страха, возникшего у персонажа. Тут

ударила мне кровь в голову. – Ложи, говорю, взад! А она испужалась. Открыла

рот, а во рте зуб блестит. А мне будто вожжа под хвост. Всё равно, думаю,

теперь с ней не гулять. … Положила она назад (пирожное). А я говорю хозяи-

ну: – Сколько с нас за скушанные три пирожные? А хозяин держится индиф-

ферентно – ваньку валяет. [Зощенко 1994: 27]. Фразеологическая единица

кровь ударила в голову и вожжа под хвост передают состояние паники, в кото-

ром пребывает персонаж. В пределах небольшого контекста в речи персонажа

используются языковые ФЕ кровь в голову ударила, вожжа под хвост и ваньку

валять. Кровь ударила в голову во фразеологических словарях русского языка

фиксируется в значении «кто-либо пришёл в состояние сильного возбуждения»

[СМ: 213]; вожжа под хвост – простор., «кто-либо находится в резко выра-

женном неуравновешенном состоянии, проявляя упорство, самодурство, взбал-

мошность» [СМ: 74].

Приведённые контексты фразеологических единиц свидетельствуют о со-

циальной несостоятельности героя, его боязни выглядеть в глазах окружающих

человеком, не достигшим материально благополучия. Заметим, что проблема

социального статуса героя рефреном проходит и в очерках Г. Успенского. Бук-

вально все герои оценивают свой социальный статус и комментируют социаль-

ный статус других. На основе лингвистического анализа фразеологических еди-

ниц нами выделены следующие идеографические составляющие группы «соци-

альный статус» (подгруппы):

1) понижение социального статуса: без куска хлеба, жить за чужой счёт,

просит Христа ради, пойти ко дну, мыкать век, последние крохи и др.: Честь

имею известить вас, что мы, родители ваши,… состоим без куска хлеба, в

полном смысле этого слова [Успенский 1957: 21].

2) повышение социального статуса: подняться сверху вниз, выбиться в

люди, вытащить в свет, в люди, в благородстве состоять и др.: Рудневы в эту

пору почти что вышли в люди, почти что стали не хуже других – и в этот

момент вода поглотила их [Успенский 1957: 37]; Влюблённый отец, ещё задол-

го до рождения сына, дал искреннейший обет не щадить живота своего и для

того, чтобы сын вышел человеком как следует, то есть мог бы выйти в люди

и прославить род свой [Успенский 1957: 9].

3) завышение социального статуса: Бог уберёг (от нищеты), храни Бог от

этого (от нищеты) - в речи нищего крестьянина;

4) занижение социального статуса: гол как сокол, беден как церковная

мышь, нет ни гроша: в речи помещика: Чем же я помочь могу? Сам беден как

церковная мышь [Успенский 1957: 186].

5) условия, сопутствующие повышению/понижению социального статуса:

большая рука, тёплое место, потерять всякий стыд, стыда нет и др: Словом,

в настоящее время в самой маленькой деревеньке, как и в таком громадном

верзиле, как Лондон, становится возможным жить не своим, а чужим тру-

дом [Успенский 1957: 113].

Нанизывание фразеологических единиц является одним из способов со-

здания фразеологически насыщенного контекста, что позволяет автору сделать

его максимально образным: Покайся по чистой совести, от всего сердца - по-

смотри как полегчает! Уж тогда и самой в голову не придёт повторить свой

грех. Ну, а после прозорливца, который тебе зубы заговорит, и опять можно

будет начать [Успенский 1957: 205].

Достаточно частым является использование писателями повторов фразео-

логической единицы: Он простит – это верно, но только ты как следует, по

чистой совести, покайся. Покайся по чистой совести, от всего сердца…»

[Успенский 1957: 205]. Отметим, что в данном контексте фразеологизм по чи-

стой совести выполняет одновременно несколько функций: служит средством

связи предложений в тексте, делает героя «узнаваемым» для читателя, акценти-

рует внимание на важных смысловых составляющих произведения. В одном

контексте употребляются синонимичные фразеологические единицы: фразео-

логизм по чистой совести имеет значение «говорить совершенно искренне,

откровенно» [СМ: 444]; от всего сердца – совершенно искренне, с полной

откровенностью [СМ: 421].

А.П. Чехов, создавая речь персонажа или автора в художественном тек-

сте, поясняет некоторые фразеологизмы синонимичными словами, например,

ФЕ ваньку валять в речи персонажа сопровождает слово индифферентно. Сле-

дует отметить, что фразеологическая единица ваньку валять многозначна: 1)

дурачиться, потешать глупыми выходками; 2) делать глупости, поступать не

так, как надо; 3) притворяться непонимающим, глупым; 4) праздно проводить

время, бездельничать [СМ: 55]. В данном контексте ФЕ реализуется в значении

«притворяться непонимающим», выступая синонимом слова индифферентно,

то есть равнодушно, без проявления интереса к сказанному. Употребление в

пределах одного контекста фразеологизма ваньку валять как пояснения слова

индифферентно усиливает состояние равнодушия персонажа, которое воспри-

нимается другим персонажем, находящимся в состоянии паники.

Случаи употребления в одном контексте синонимичных по значению

фразеологической единицы и слова нередки: Незначительного разговора с эти-

ми людьми было вполне достаточно, чтобы образумиться, прийти в себя…

[Успенский 1957: 262]. Фразеологизм прийти в себя имеет 2 значения: 1. Выхо-

дить из обморочного состояния, из забытья, из состояния сильного опьянения.

2. Успокаиваться, переставать бояться, беспокоиться, волноваться [СМ: 358].

ЛЗ слова образумиться определяется как "стать благоразумным, рассудитель-

ным» [СОШ: 373]. В данном контексте у фразеологизма появляется дополни-

тельное значение – «стать благоразумным, объективно оценивать действитель-

ность».

В рассказах М.М. Зощенко фразеологические единицы используются в

монологической речи персонажа, которая, по сути, является речью автора,

поэтому можно говорить о богатом и разнообразном фразеологическом запасе

писателя, который как бы подслушал речь простого человека с его бытовым

живым языком, например:

Состоя, конечно, на платформе, сообщаю, что

квартира № 10 подозрительна в смысле самогона, который, вероятно, варит

гражданка Гусева и дерёт окромя того с трудящихся три шкуры [Зощенко

1994: 21]. ФЕ драть три шкуры – (драть шкуру) – беспощадно, жестоко экс-

плуатировать, притеснять кого-либо [СМ: 146]; используется приём разрыва

фразеологической единицы.

В произведениях М. Зощенко, Г. Успенского, А. Чехова представлены и

различные вы трансформаций фразеологических единиц.

Исследователи предлагают различные классификации трансформаций

фразеологических единиц, однако в большинстве из них можно выделить три

основных типа преобразований: структурный, семантический и смешанный

(структурно-семантический). Н.М. Шанский обозначил восемь приемов «ин-

дивидуально-художественной обработки и употребления общенародного фразе-

ологического фонда»:

1) наполнение фразеологизма новым смыслом при сохранении его це-

лостной формы;

2) обновление формы при сохранении значения и основных черт структу-

ры;

3) употребление фразеологизма как свободного словосочетания;

4) образование новых выражений по аналогии с существующими фразео-

логизмами;

5) употребление фразеологической единицы одновременно и как устойчи-

вого, и как свободного сочетания слов;

6) употребление образа и содержания фразеологизма;

7) контаминация двух фразеологизмов;

8) сталкивание в пределах одной фразы целой фразеологической единицы

и ее части [подробнее Шанский 1985].

Расширение компонентного состава фразеологической единицы достига-

ется за счёт распространения отдельных компонентов фразеологизма словами

свободного употребления: До необычайности пристальные, проникающие од-

новременно в душу и в карман глаза, холодные как лёд и как лёд остро блестя-

щие, сразу говорят всякому, на кого взглянут, что им надобно знать, за какие

именно свойства характера и кармана следует взяться и вообще на чём следу-

ет истощить наблюдаемого человека

[Успенский 1957: 137]. Расширение

компонентного состава фразеологизма за счёт употребления в качестве равно-

правных понятий слов разных тематических полей душа и карман передаёт ав-

торскую оценку - горькую иронию. Приведём примеры подобной трансформа-

ции фразеологизмов: Нельзя жить, чтобы сердца не слушаться; оно есть то

самое место, где настоящая правда. Оно как стрелка компаса в часах указыва-

ет, что в человечьей душе; в нём то свет загорится, то тьма пойдёт черней

ночи осенней [Успенский 1967: 124]; Словом, как богу и Петербургу угодно,

так и шло, такие цены и брали [Успенский 1957: 116]. В последнем примере

нельзя не заметить авторской иронии. Петербург и бог (авторская орфография,

строчная буква) – как минимум, одинаковы в правах вершить судьбы людей.

«Иной раз дунет ветер – глядь и выдует… огромнейший чертёж или кар-

ту с явственно обозначенными пунктами (красненькими кружками), очевидно,

означающими места, где зимуют разные сибирские раки и против которых

«отдельные личности», очевидно, имеют какие-то тайные намерения»

[Успенский 1957: 272]. Фразеологизм где раки зимуют (прост) имеет значение

«(знать) как поступить наилучшим образом, наиболее выгодно, удачно и т.п.

[СМ: 384]. В данном контексте автор говорит о жителях отдалённых районов,

до которых ещё не добрались реформаторы.

Наблюдаем и примеры употребление фразеологической единицы од-

новременно и как устойчивого, и как свободного сочетания слов: Павлуша, та-

ким образом, родился при самых счастливых обстоятельствах; это глубоко

осознавал и родитель и не сомневался в счастье сына, хотя тот родился не в

сорочке [Успенский 1957: 9]. Фразеологизм родиться в сорочке имеет значение

«быть удачливым, счастливым, везучим во всём [ СМ 390]. Родиться в сорочке

– появиться на свет в перепонке, которая покрывает всё тело или его часть.

Этот факт был приметой счастливой будущности. Следует отметить, что в лек-

сикографической практике XVIII-начала XIX оно рассматривалось как свобод-

ное сочетание.

Часто фразеологические единицы в рассказах М. Зощенко (как в речи ав-

тора, так и в речи персонажа) используются в языковой форме, то есть без из-

менения, частотен и приём разрыва ФЕ в предложении, например: Раньше, бы-

вало, этот человек мухи не тронет. А тут не успел приехать, в первый же

день дворнику Фёдору морду набил. [Зощенко 1994:144.). Языковая ФЕ мухи не

обидит (не тронет) – кроткий, безобидный, добрый [СМ: 290]; Налил, не счи-

тая, капель шестьдесят, одним словом – полпузырька. Выпила супруга ту пор-

цию, и глаза у ней на лоб полезли. Только говорит: – Свежие какие сегодня

капли. Сильнодействующие! И успокоилась. Целую неделю была спокойна. Ле-

жала прямо тише воды. Только всё время пить просила. А потом – ничего.

Отдышалась [Зощенко 1994: 151.] Фразеологическая единица глаза на лоб ле-

зут отмечается во фразеологическом словаре русского языка в значении «кто-

либо приходит в состояние крайнего удивления, недоумения; испытывает силь-

ную, боль, испуг от чего-либо» [СМ: 104]; ФЕ глаза на лоб полезли в тексте под-

верглась разрыву словом с предлогом у ней. ФЕ тише воды (Тише воды, ниже

травы) – робкий, скромный, незаметный [СМ: 476], это значение контексту-

ально изменяется в значение «стать на время очень тихой, безмолвной», то есть

это не постоянное свойство человека, а лишь временное, обусловленное ситуа-

цией. В данном контексте наблюдается приём усечения компонентного состава

ФЕ, за счёт чего и происходит семантическое обновление фразеологизма.

Или, например, употребление фразеологизмов в речи автора: А после, от

полной скуки, стала Фёкла Тимофеевна подрёмывать. То ли в тёплом вагоне

её, милую, развезло или скучные картины природы на неё подействовали, но

только начала она клевать носом [Зощенко 1994: 154]. Во фразеологическом

словаре ФЕ клевать носом фиксируется в значении «опуская голову, забыв-

шись, задремав на мгновение (сидя или стоя)» [СМ: 199], в тексте значение

сохраняется, что демонстрируется синонимическим рядом слова подрёмывать

и ФЕ клевать носом.

Активное употребление писателями фразеологизмов, обозначающих эмо-

циональные состояния героя, свидетельствует о том, что чувства и переживания

героя оказываются для авторов более важными, чем их поступки, что говорит о

повышенном внимании писателей к человеческой душе [Мазнева 2012: 311-

312]. Возможно, этим частично объясняется большое количество фразеологиче-

ских единиц, включающих в свой состав компонент душа (сердце): Павлуша с

завистью смотрел на генеральских детей, обиравших ёлку, но таил это в душе

и забыл горе совсем, когда его сам погладил по головке [Успенский1957: 18]; Я

пойду потолкаюсь! – шепчет Семениха с смертельною болью в сердце [Успен-

ский 1957: 17]; Секретарь был из новых, был холост, танцор и имел за душой

какую-то тёмную историю [Успенский1957: 41]; Поглядеть-то на нонешнюю

страмоту, так и то сердце разрывается! [Успенский 1957: 81].

Чаще всего фразеологические единицы, обозначающие эмоциональные

состояния, передают подавленность, раздражённость, социальную несостоя-

тельность героев: Такие сцены наполняли безнадёжную душу Михаила Иваныча,

и всякий раз, насмотревшись на них, он искал случая сорвать на ком-нибудь

сердце [Успенский 1957: 61].

Гораздо реже М. Зощенко, Г. Успенский и А. Чехов используют в своих

текстах книжную фразеологию. Следует заметить, что она также выполняет

определённые функции в художественных текстах писателей. Обратимся к

очеркам Г. Успенского: Не здесь, так в другом месте, мы найдём возмож-

ность сказать правду тем, которые боятся её пуще смерти и геены огненной

[Усспенский 1957: 181]. Фразеологизм геена огненная имеет следующие значе-

ния: Устар., книжн.1. Одно из названий ада. 2. Место больших страданий, не-

выносимых мучений. Слово геена, возможно, образовано от названия Генном-

ской долины возле Иерусалима, где некогда язычниками совершались челове-

ческие жертвоприношения, т.е. заживо сжигали людей. [СРФ: 108]. Одним сло-

вом, сюртук оказался какою-то казнью египетску, и Семён Матвеич прину-

жден был его оставить [Успенский 1957: 30]. После этого разговаривавшие

замолкли. Очевидно, что, исчерпав все казни египетские, они затруднялись

продолжением разговора… [Успенский 1957: 89]. Фразеологизм египетские

казни (устар., книжн., неодобр.) имеет значение «крайне тяжёлые бедствия, му-

чения, напасти». Выражение – из бииблейского сюжета о том, как Бог в наказа-

ние за отказ фараона отпустить еврейский народ на свободу послала на Египет

10 суровых кар (казней): воды Нила превратились в кровь, начался падёж скота,

страшные эпидемии и т.п. [СРФ: 240]. Грабитель! Родивон-то Иванович! Да

это купель Силоамля! [Успенский 1957: 143]. Фразеологизм купель Силоам-

ская (архаич., книжн., высок.) имеет значение «нечто исцеляющее, восстанав-

ливающее здоровье, силы). Выражение восходит к евангельской легенде о ку-

пальне Силоамской в Иерусалиме, вода которой якобы обладала чудесным

свойством исцелять больных [СРФ: 321]. В данном контексте фразеологизм в

речи персонажа употреблён без учёта его семантики. Отметим, что книжные

фразеологизмы употребляются как в речи автора, так и в речи героев. Однако в

речи повествователя частотны устойчивые сочетания типа законные основания,

резонное дело, золотой век, корень зла и т.п. Г. Успенский стремится к доку-

ментальности, в определённых контекстах он стилизует речь под стиль офици-

ально-деловых бумаг. Иначе обстоят дела с речью его персонажей. Используя в

речи фразеологизмы, связанные с библейскими сюжетами, герои на всегда

употребляют данные единицы в соответствии с их значением. В этом заключа-

ется и одна из функций употребления книжных фразеологизмов в тексте. Герой

очерков Г. Успенского – человек малограмотный, но, как уже было сказано

выше, стремящийся поднять свой социальный статус, произвести впечатление

на окружающих. Находясь рядом с такими же малообразованными разоривши-

мися служащими, помещиками и т.п., он пытается перенять у них то, что он на-

зывает «образованностью». Употребление же подобных фразеологических еди-

ниц в речи автора-повествователя свидетельствует о его широком историко-

культурном кругозоре.

Выводы

Таким образом, фразеологические единицы в художественных произведе-

ниях А.П. Чехова, М.М. Зощенко, Г. И. Успенского имеют следующие особен-

ности:

– фразеология М. Зощенко, А. Чехова, Г. Успенского неоднородна с точ-

ки зрения стилевой принадлежности. Речь автора и речь персонажей насыщена

фразеологизмами с разговорной и просторечной окраской, так как это соответ-

ствует характеристике персонажей: героями являются простые малообразован-

ные люди с их живым языком и нравами. Случаи функционирования книжных

фразеологизмов редки, преимущественно встречаются в очерках Г. Успенского

и рассказах А.П. Чехова, где героями являются чиновники;

– в художественном тексте фразеологизмы приобретают особую значи-

мость в передаче смысла фрагментов текста, а также эмоционального тона речи

автора и персонажей;

– фразеологические единицы равно используются в речи автора и в речи

персонажей для создания экспрессии и передачи эмоционального состояния ав-

тора или героя;

– частотна в текстах начальная форма фразеологической единицы, то есть

большое количество фразеологизмов не подвергались трансформированию;

реже происходило изменение лексического состава ФЕ, наделение её новым,

контекстуальным, значением;

– ФЕ часто сопровождаются синонимичными словами или сами создают

синонимический ряд фразеологизмов с целью усиления выражения эмоцио-

нального состояния персонажей и автора (этот приём частотен в рассказах

М.М. Зощенко);

– фразеологические единицы подвергаются универсальным приёмам

трансформирования, но наиболее частыми в текстах А.П. Чехова, Г.И. Успен-

ского, М.М. Зощенко являются приёмы усечения компонентного состава, раз-

рыва ФЕ, контаминации, расширения компонентного состава;

– наблюдались примеры наделения фразеологических единиц новым,

контекстуальным, значением, что свидетельствует о богатом фразеологическом

опыте языковой личности писателя (например, у А.П. Чехова);

– основными функциями фразеологических единиц в художественных

текстах названных авторов являются: характерологическая, эмоциональная,

изобразительная (зарисовка мимики и жестов персонажей, создание портрета

персонажа в разных ситуациях);

– писатели А.П. Чехов, Г.И. Успенский, М.М. Зощенко имели богатый

запас фразеологии, которую использовали в текстах для передачи русского на-

родного колорита в речи, бытовом общении, восприятии окружающего мира.

Литература

1.

Беглова Е.И. Русская фразеология в языке и речи. – Стерлитамак:

Стерлитамакский филиал БашГУ, 2013. – 220 с.

2.

Беглова Е.И. Фразеологические единицы как образное средство в

заголовках современного публицистического текста

// Языковая политика

и вопросы гуманитарного образования:

материалы Междунар. науч.-

практ. конф. (г. Пенза, 25–26 марта 2016 г.). – Пенза: Изд-во ПГУ, 2016. –

402 с.

3.

Беглова Е.И. Фразеологизмы и паремии как средство оценки и ак-

центуации смысла в современных печатных СМИ // Языковая политика и

вопросы гуманитарного образования: материалы II Междунар. научн.-

практ. конференции (г. Пенза, 26–28 октября 2017 г.). – Пенза: Изд-во

ПГУ, 2017. – 292 с.

4.

Беглова Е.И. Прецедентный текст как текст в современном публи-

цистическом тексте

//Вестник Московского государственного областного

университета (электронный журнал). – 2017. – № 2. (Филологические нау-

ки). – С. 12 – 16.

5.

Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Русская фразеология.

Историко-этимологический словарь. – 3-е изд., испр. и доп. – М.:

Астрель, АСТ, Хранитель, 2007. – 926 с.

6.

Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Упо-

требление. Культурологический комментарий / Под ред. Телия В.Н. – М.:

АСТ-ПРЕСС, 2008. – 782 с.

7.

Диброва Е.И. Вариантность фразеологических единиц в современ-

ном русском языке. – Ростов-на-Дону, 1979.

8.

Жуков В.П. Школьный фразеологический словарь русского языка. –

М.: Просвещение, 1980.

9.

Захарова Н.Н. Особенности использования фразеологических еди-

ниц в художественном тексте (на материале произведений В.М. Шукши-

на): автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.01–русский язык. – Тула:

ТГУ, 2001. – 16 с.

10.

Зощенко М. Парусиновый портфель. Рассказы разных лет. – М.:

Дом, 1994.

11.

Ковшова М.Л. Семантика и прагматика фразеологизмов (лингво-

культурологический аспект): автореф. дисс. … д-ра филол. наук: 10.02.19

– теория языка. – М.: Институт языкознания РАН, 2009. – 40 с.

12.

Мазнева Е.В. Лексико-фразеологические средства выражения эмо-

ционального состояния в очерках Г. Успенского // Рациональное и эмоци-

ональное в русском языке: Международный сборник научных трудов. –

М.: МГОУ, 2012. – –608 с.

13.

Михельсон М.И. Русская мысль и речь: Своё и чужое: Опыт русской

фразеологии. Сб. образных слов и иносказаний. В 2-х томах. – М.: Терра,

1997.

14.

Мокиенко В.М., Бирих А.К., Степанова Л.И. Словарь русской фразе-

ологии. Историко-этимологический справочник. – М.: Фолио-Пресс,

2001. – 704 с. (СРФ).

15.

Мокиенко В.М. Образы русской речи: этимологические очерки фра-

зеологии. Изд. 3-е . – М.: Флинта, Наука, 2009. – 464 с.

16.

Мокиенко В.М., Мелерович А.М. Фразеологизмы в русской речи.

Словарь: около тысячи единиц. Изд-е 2-е, стер. – М.: Русские словари,

Астрель, 2007. – 856 с.

17.

Попова Е.Ю. Художественные функции фразеологизмов (на мате-

риале И.А. Гончарова «Обрыв»): автореф. дис. … канд. филол. наук:

10.02.01–русский язык. М.: РУДН, 1998. 16 с.

18.

Саютина Н.В. Трансформация фразеологизмов: автореф. дисс. …

канд. филол. наук: 10.02.19 – теория языка. – Саратов: СГУ им. Н.Г. Чер-

нышевского, 2012. – 16 с.

19.

Современный русский язык. Теория. Анализ языковых единиц. /

Под ред. Е.И. Дибровой: В 2 частях. – М., 2001. – С. 386–389.

20.

Степанова Л.И. Фразеологический словарь русского языка. – СПб.:

Виктория Плюс, 2006. – 608 с. (СС).

21.

Телия В.Н. Большой фразеологический словарь русского языка. –

М.: АСТ-Пресс, 2007. – 784 с. (СТ).

22.

Тихонов А.Н., Ломов А.Г., Ломова Л.А. Фразеологический словарь

русского языка. – М.: Высшая школа, 2003. – 336 с.

23.

Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57000 слов / Под ред. Чл.-

кор. АН СССР Н.Ю. Шведовой.- 18-е изд., стереотип. – М.: Русский язык,

1986. – 797 с. (СОШ)

24.

Успенский Г.И. Собрание сочинений в 9 томах. – М.: Художествен-

ная литература, 1957.

25.

Фразеологический словарь

русского литературного языка конца

XVIII–XX вв. /Под ред. Фёдорова А.И. – М.: Топикал, 1995. – 608 с.

(СФ).

26.

Фразеологический словарь русского языка /под ред. А.И. Молотко-

ва. Изд-е 4-е, стер. – М.: Русский язык, 1986. – 543 с. (СМ).

27.

Фомина О.Н. Фразеология в поэзии А.К. Толстого: автореф. дисс.

… канд. филол. наук: 10.02.01. – М.: МПГУ, 2000. – 16 с.

28.

Чехов А.П. Сочинения в четырёх томах. Том I. Рассказы и повести.

1880–1888. – М.: Правда, 1984.

29.

Шанский Н.М., Быстрова Е.А., Зимин В.И. Фразеологические обо-

роты русского языка. – М., 1988.

30.

Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка / Н.М.

Шанский. – М.: Просвещение, 1985. – 26 с.

31.

Яранцев Р.И. Русская фразеология. Словарь-справочник. Изд-е 4-е,

стер. – М.: Русский язык, Медиа, 2006. – 894 с. (СЯ).