НАРОДНЫЙ ТАНЕЦ КАК ОБРАЗНО-ПЛАСТИЧЕСКОЕ

ВОПЛОЩЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА БЕЛАРУСИ

Испол

нитель:

Елисеева Алена

Ильинична

Смоленск 2019

0

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

………………………………………………………………………………

3

ГЛАВА

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НАРОДНОГО ТАНЦА

КАК ЧАСТИ ОБРАЗНО-ПЛАСТИЧЕСКОГО ВОПЛОЩЕНИЯ

НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА БЕЛАРУСИ

1.1 Исторические условия формирования и особенности

национального характера белорусского народа………………………… 5

1.2. 1.2 Образно-пластические символы белорусского народного танца

как отражение национального характера белорусского

народа............................................................................................................

13

ГЛАВА ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ОБРАЗНО-ПЛАСТИЧЕСКОГО

ВОПЛОЩЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА В

НАРОДНОМ ТАНЦЕ БЕЛАРУСИ

2.1. 2.1 Характеристика использования образно-пластических символов

как отражения национального характера в белорусском народном

танце ……………………………………………………………………….

24

2.2. 2.2 Образно-пластическое воплощение национального характера в

белорусском народном танце «Жабка» ………………………………….

40

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ………………………………………………………….

43

СПИСОК

ЛИТЕРАТУРЫ…………………………………………………………...

45

1

ВВЕДЕНИЕ

Песня и танец- древнейшие виды искусства. Они всегда были тесно

сплетены с жизнью народа. В танцах, тесно связанных с жизнью и бытом

народа, особенно ярко проявляются особенности его национального

характера, чувства, темперамент, манера художественного мышления, то есть

создается своеобразный обобщенный «хореографический портрет» нации.

Корни белорусского народного хореографического искусства, как и

танцевального искусства других народов, уходят в глубь веков. Его первые

элементы зарождались еще в эпоху формирования восточнославянских

племен и, пройдя этап исторического единства славян в Древнерусском

государстве, легли в основу самобытного танцевального творчества,

дальнейшее развитие которого происходило вместе с развитием белорусской

народности, а потом и нации. Исторические условия существования

белорусского народа (тяжелое социальное и национальное угнетение,

постоянная борьба за сохранение своей национальной самобытности) на

длительное время сохранили в белорусском фольклоре следы древности. Но

по прошествию времени постепенно белорусский танец выделяется из

общего синкретизма, становится на самостоятельный путь развития и

выкристаллизовывается в отдельный, художественно законченный вид

народного творчества.

Танец - это великое богатство, которое на протяжении многих столетий,

создавал и обогащал каждый народ. Танец впитывает лучшие черты

характера человека - широту души, сердечность, гостеприимство, удаль,

нравственность и многие другие положительные качества.

У каждого народа свой национальный характер, а, значит, и свои пляски,

своя манера, своя хореографическая лексика. Белорусские народные танцы

также имеют свой неповторимый характер и творческое мировоззрение.

Исследование народного танца как образно-пластического воплощения

национального характера Беларуси приобретает важность в связи со

сложностью переживаемого исторического момента, обусловленного, во-

2

первых, пока небольшим периодом суверенности и независимости Беларуси,

а во-вторых, продолжающимися активными политическими, экономическими

и социальными изменениями, влияющими на национальное самосознание

белорусов, а, следовательно, и на особенности национального характера.

Талантливый белорусский народ через столетия пронес и сохранил свою

национальную культуру, лучшие народные обычаи, песни и танцы.

Неиссякаемый источник народного хореографического творчества

раскрывает перед нами все краски танцевальных рисунков и движений,

кружевные узоры построений, выразительность мелодий, - всю

танцевальную палитру, так необходимую сегодня для создания новых танцев.

3

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НАРОДНОГО ТАНЦА КАК

ЧАСТИ ОБРАЗНО-ПЛАСТИЧЕСКОГО ВОПЛОЩЕНИЯ

НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА БЕЛАРУСИ

1.1. Исторические условия формирования и особенности национального

характера белорусского народа

Национальный характер в Философском эстетическом словаре

определяется как структурированное единство наиболее устойчивых

особенностей поведения и психологии, присущих большинству

представителей данной нации. Он выражается в специфических чертах

индивидуального и группового поведения, настроениях, способах освоения

мира, соблюдении традиционных норм существования, взаимоотношений и

общения. В национальном характере воплощается единство исторических,

социокультурных и биологических факторов, влияющих на жизнь и

преемственность поколений нации [29, с. 328].

На формирование национального характера белорусов оказали влияние

различные историко-географические факторы:

- многовековая принадлежность большей части Беларуси к Российской

империи, что позволяет вести речь об определённом сходстве белорусского

характера с русским, в силу общности территории, религии, истории и т. д.;

- семидесятилетнее вхождение Беларуси в состав Советского Союза как

фактор влияния, которое оказал советский период на формирование

национального характера белорусов, что проявляется и в настоящее время в

чертах так называемого «советского характера»;

- специфическое положение Беларуси как западной части Российской

империи, а потом - СССР, граничащей с Польшей, Прибалтийскими

республиками, в определённой степени оказавшими влияние на

формирование национального характера белорусов, поскольку часть

4

Беларуси продолжительный период входила в состав Великого Княжества

Литовского и Речи Посполитой;

- специфические природно-климатические условия Беларуси, для

которых характерны многокилометровые леса, заболоченная местность,

изолированность поселений и т.д. [6, с. 53].

Белорусы относятся к восточноевропейскому типу среднеевропейской

расы, их предками были восточнославянские племена дреговичей, кривичей,

радимичей, отчасти древляне, северяне и волыняне. Предки белорусов

вобрали в себя множество черт древнейшего населения этого края - летто-

литовских племен ятвягов, а также некоторые черты польской, литовской,

украинской, русской и еврейской культуры, сохранив при этом, несмотря на

многочисленные опустошительные войны, не раз прокатывавшиеся по этой

земле, свои главные национальные черты.

Сам белорусский этнос неоднороден и включает в себя несколько

субэтнических групп – в Полесье живут "полещуки", в районе Пинских болот

– "пинчуки", вдоль верхнего течения Днепра можно наблюдать

верхнеприднепровский антропологический тип, а на юге страны заметно

украинское влияние. Даже в языке можно выделить два диалекта – юго-

западный и северо-восточный. Также здесь проживало и проживает

множество представителей еврейской, татарской, украинской, польской,

русской и других культур, каждая из которых имеет полную свободу

самовыражения [6, с. 54].

Культура страны представляет собой, пожалуй, наиболее хорошо

сохранившийся среди восточноевропейских славян набор древних языческих

обычаев и традиций. Даже несмотря на многовековое господство

христианства, как православного, так и католического, в Беларуси

сохранились отголоски множества древних ритуалов, начиная с Масленицы и

Купалы, "Громнiцы" и "Гуканне весны" (перелом года от зимы к лету),

"Сороки" и "Деды", "Коляд" и "Дожынок" (праздник окончания жатвы),

"талаки" и "сябрына" (обычай общинной взаимопомощи), и заканчивая

5

множеством обрядов, связанных со свадьбой, рождением или смертью. Как и

у соседей, здесь было множество ритуалов, связанных с сельским

хозяйством, с заготовкой леса и баней, а вся природа почиталась как единое

живое существо. Все эти обряды вплелись в позднейшие христианские

ритуалы, образуя неповторимую и колоритную белорусскую культуру.

Чрезвычайно богат и разнообразен песенный и устный фольклор.

Основной местного социума всегда была семья, обычно небольшая.

Мужчина занимал и занимает здесь важнейшее место – это и "бацька" для

детей и "дядьзька" для младших членов семьи, основной добытчик и

защитник дома. Женщина - равноправная хозяйка и распорядительница

домашних работ, мать и хранительница очага. Эта двухсоставная часть семьи

отражалась и в быту - деревянные и металлические предметы обихода

считались "мужскими", тканые и плетеные – "женскими". Причем всегда и

везде предпочтение отдавалось предметам из природных материалов.

Национальная одежда, обувь, музыкальные инструменты и даже тип

жилищ близки к образцам других славянских культур, однако белорусский

стиль виден во всем, и перепутать местную одежду и украшения, например, с

образцами украинского или литовского платья невозможно - настолько

самобытны местные мастера [6, с. 57].

Тихая и величественная природа страны наложила отпечаток и на облик

народа. Белорусы по большей части очень приветливы и добродушны,

многовековая общинность наложила отпечаток и на характер

взаимоотношений между людьми. Здесь редко увидишь шумные сцены на

людях, высока взаимопомощь между людьми и доминирует уважительное

отношение к старшим и к собеседнику. Даже в деловой этикет вошли

традиции доверия – здесь редко обвешивают на рынках, скрупулезно

соблюдают договоренности и тщательно берегут репутацию (причем не

только в бизнесе). Множество дел, причем не только общинных, решается на

совете, даже праздники чаще всего проводятся либо всей семьей, либо всем

населенным пунктом.

6

В отношении одежды строгих норм нет – белорусы с удовольствием

носят как обычную повседневную одежду европейского фасона, так и

национальные наряды.

В повседневной жизни повсеместно используется белорусский язык,

который снова введен в качестве государственного в 1990 г. Однако русский

также имеет широкое распространение, что привело к образованию

своеобразного интернационального сленга, известного как "трасянка". В

любом месте можно услышать начало беседы на белорусском, а продолжение

– по-русски, или наоборот.

Белорусы добры, сердечны; трудолюбивы; сильны; умны; аккуратны;

обязательны; патриотичны; свободолюбивы; коллективистичны.

Среди черт национального характера белорусов выделяются сила,

свободолюбие, ум. Белорусы в меру религиозны, для них характерен

традиционализм, т.е. склонность уважать и поддерживать обычаи, принимать

и признавать традиционные ценности.

В силу высокого уровня коллективистичности белорусов,

индивидуализм в национальном характере представлен весьма умеренно.

Белорусы не агрессивны [13, с. 33].

Положительная черта национального характера белорусского народа –

отсутствие у него чувства превосходства перед другими народами,

национальной исключительности, что в принципе является достаточно

характерным не только так называемым великим нациям, но и некоторым

малочисленным народам.

С принятием христианства изменяется и обогащается складывающаяся в

то время ментальность наших предков. Смена религиозной модели не могла

не повлиять на обычаи, традиции и мораль. Они становятся более мягкими,

гуманными. В период же войн белорусы становятся мужественными и

решительными. Добавляются такие качества как свободолюбие и храбрость.

Наглядный пример этому – движение сопротивления в республике в годы

Второй мировой войны.

7

В целом для национального характера белорусов веками продолжали

оставаться настроения грусти и печали. Особенно это заметно в белорусских

народных песнях, причем самых различных регионов республики. Причины

тому – тяжелая подневольная жизнь, вечная оглядка на более сильных

зарубежных соседей, опустошительные войны, наличие крепостного права и

т.д. Нельзя также забывать и про геоприродные факторы, ведь предки

белорусов жили разбросанно среди лесов и болот. Все это не могло не

отразиться на психике. Может быть отсюда и грусть, сдержанность,

замкнутость и осторожность [13, с. 33].

Интересен тот факт, что скорбь у белорусов чужда всякого пессимизма и

не приводит ни к отчаянию, ни к повышенному количеству самоубийств и т.д.

Напротив, это чувство представляет некий выход из тяжелого внутреннего

напряжения, которое иначе могло бы выразиться каким-либо душевным

волнением, как гневом, страхом, упадком духа и т.д. Таким образом, печаль

эта имеет свойства некого охранительно чувства, и в этом кроется ее высоко

психологическое значение для нравственного здоровья народа.

Возможно отсюда и немногословность белорусов, нелюбовь к

обсуждению своих проблем публично, а внутреннее их переживание. Может

быть, отсюда и кажущаяся замкнутость наших соотечественников. Однако

это не является особенностью национального характера, так как в целом

белорусы открыты, бесхитростны, добродушны. Просто для них

несвойственно высказывать на людях свои эмоции и чувства.

Уникальные природно-географические условия жизни белорусов

сформировали синкретичный тип культуры, слитность человека и общества,

общества и природы. Ф.Кудринский в книге «Белорусы» отмечет, что

«характерной чертой для белоруса следует признать его умение

сосредоточиться, подолгу останавливаться на наблюдаемом явлении…Порою

его ум очень широкий по захватам мысли…но природная боязнь ко всему

заставляет его ум съежиться, обуздать самого себя. Трудно найти на свете

человека менее требовательного, чем белорус. Постоянное «себе на уме»,

8

обдумывание своего положения, вечные счеты…сделали его чувственным ко

всем неожиданностям. Белорус принимает к сердцу неприятности, которые

ставят его в тупик. Он не знает русского «авось»…Белорус всю жизнь

повторяет «а зараз»… и никогда не торопится. Он более всего любит покой и

обожает праздники… Белорус необыкновенно терпелив… ». В другом

источнике указываются аналогичные типичные для белоруса характеристики:

«Белорус отличается бережливостью, почти скупостью, расчетливым

ведением хозяйства. На работе отличается выдержкой, мало гармонирующей

с его физической хилостью. Белорусы - прекрасные рабочие…Белорус

отличается гостеприимством, склонностью к веселью и доверчивостью, …

отсутствием злопамятности. …Манера держать себя и говорить отличается от

великорусской своей медлительностью, сдержанностью…

При отсутствии предприимчивости белорус однако отличается сильным

развитием воображения и впечатлительностью. Он охотно уходит в мир

мечтаний, воображения» [6, с. 71].

Неотъемлемой чертой белорусского национального характера является

миролюбие, покладистость, толерантность. Белорус – человек незлобивый,

незлорадный и немстительный. Когда встречает доброжелательное

отношение к себе, всегда отвечает тем же. Если же попытаться сравнить

национальные черты белоруса с другими народами, то здесь А. Смолич

писал, что белорус «не имеет в характере того риска, открытой и грубой

простоты, характерных для московца». Кроме того, «не имеет

легкомысленности, светскости и самохвальства, которым так часто

отличаются поляки». От евреев же белорусы отличаются меньшей

энергичностью, настойчивостью, менее развитым умением

приспосабливаться к различным обстоятельствам.

Черты толерантности белорусов за период истории еще больше

усилились. Толерантность белорусов проявлялась не только в терпимости,

уважении культуры и обычаев соседей, но и в устойчивости к их

насильственному воздействию. Белорусам чужд революционизм и

9

политический авантюризм. Они не склонны к радикальным изменениям в

своей социальной жизни. Неслучайно в истории белорусов никогда не было

распространено националистическое и радикальное политическое движение.

Толерантность белорусов – результат длительного развития. Отсутствие

межнациональной вражды в современной Беларуси имеет, помимо всего

прочего, и исторические корни. Жизнь в условиях полиэтнических

государств (ВКЛ, Речь Посполитая, Российская Империя, СССР) научила

белорусов отдавать предпочтение общенациональным ценностям и не

выставлять этнические интересы.

Малоплодородный «кормящий ландшафт» также сказался на таких

базовых ментальных характеристиках белорусов как трудолюбие и

толерантность. Исследователи, описывая границы расселения белорусского

этноса, отмечали, что «…лишь только кончаются плодородные земли, сейчас

же начинаются жилища белорусов…намеренно обегающие друг друга

жилища, чтобы не потеснить и не обидеть ближайшего соседа».

Отличительной особенностью белорусского национального характера

является уважение к праву. Белорусы всегда с уважением относились к

законам. В подтверждение тому высказывания иностранных граждан,

путешествующих по Беларуси, которые отмечали, что среди белорусов были

редкостью тяжелые преступления против личности и общества [6, с. 79].

Таким образом, национальный характер – это структурированное

единство наиболее устойчивых особенностей поведения и психологии,

присущих большинству представителей нации, который выражается в

специфических чертах поведения, настроениях, способах освоения мира,

соблюдении традиционных норм существования, взаимоотношений и

общения. Национальному характеру белорусов свойственны приветливость,

добродушие, уважительное отношение к старшим, доброта, сердечность,

трудолюбие, сила, ум, аккуратность, обязательность, патриотизм,

свободолюбие, коллективизм, храбрость, грусть, сдержанность, замкнутость,

осторожность, немногословность, нелюбовь к обсуждению своих проблем

10

публично, умение сосредоточиться, бережливость, выдержка,

гостеприимство, склонность к веселью, доверчивость, отсутствие

злопамятности, впечатлительность, миролюбие, покладистость,

толерантность. Национальный характер белорусов проявляется и в

жизнедеятельности людей: в труде, в поведении, обществе, семье и т.д. Он

находит свое отражение во всех видах и формах культуры, в искусстве народа

– художественных образах народной поэзии, произведениях литературы,

песнях, музыке, танцах, произведения прикладного искусства.

1.2. Образно-пластические символы белорусского народного танца как

отражение национального характера белорусского народа

11

Национальный характер белорусского народа нашёл своё отражение в

образно-пластических символах белорусского народного танца.

Истоки белорусского народного танца берут свое начало в глубокой

старине – Древнерусском Киевском государстве, на почве которого

сформировались три народности: русская, украинская и белорусская. Словно

ветви дерева, питающиеся животворными соками единого ствола, культуры

этих народов, сохраняя яркую национальную самобытность на протяжении

всей истории, были чрезвычайно близки. Родственность культур русских,

украинцев и белорусов проявилась в языке, обрядах, верованиях, быту,

художественном творчестве. Корни же этого «общеславянского древа» уходят

еще глубже – в III-II тысячелетия до нашей эры, которые ученые считают

временем возникновения славянских племен [1, с. 35].

Несколько позже начинается процесс освоения территории Беларуси

древнейшими восточнославянскими племенами — кривичами, дреговичами,

полочанами, радимичами, потомки которых сформировали этническое ядро

будущей белорусской нации. В эпоху первобытнообщинного строя началось

формирование календарно-годовой и семейно-бытовой обрядности — этой

первоосновы художественного творчества человеческого общества.

В фольклоре отразились наивные религиозные верования и

анимистические культы наших далеких предков, их магические аграрные

обряды, в чудодейственную силу которых они свято верили. В нем и сегодня

можно явственно различить и следы всех трех этапов развития язычества у

славян, и отголоски более поздних эпох. В народном, в том числе и

хореографическом, творчестве нашли воплощение поклонение небесным

светилам (солярные культы), верования тотемического, зооморфного

характера (обожествление медведя, козла, птицы). У славян существовала

также своя антропоморфная иерархия богов: Род, Сварог—бог неба,

прародитель всего в мире; солнце выступало под разными обличиями: летом

как Купала, весной — Ярило, зимой — Коляда. Перун был богом грома и

молнии, Верба — богиней весны, пробуждения природы, Лада — богиней

12

любви. Были также различные духи добра и зла — рожаницы,

символизирующие женское плодоносящее начало. Жижель — бог огня; Баба-

Яга, Трасца, злыдни, олицетворяющие злое начало, и многие другие. «В этих

образах проявилась не только беспомощность древнего земледельца перед

неумолимыми силами природы; в них отразились его жизненные

наблюдения, хозяйственный опыт и в определенной степени его стихийный

материализм»



7, с. 31



.

Таким образом, зарождение и развитие белорусского народного танца

было тесно связано с трудом, бытом, верованиями людей, с окружающей их

природой. Действительно, хозяйственная деятельность славян по обработке

земли сформировала основные циклы обрядов, приуроченных к важнейшим

этапам сельскохозяйственных работ: весенний, летне-осенний, зимний.

Неистребимой была любовь простых людей к танцевальному искусству.

Об умелых, искусных танцорах говорили с уважением; мастерство в пляске

ценилось высоко и было предметом устремлений молодежи. «Бы умела

танчыць, — говорит белорусская пословица, — а работцы гора научыць».

Даря людям радость общения, радость творчества, открывая окно в свет-

лый мир, объединяя их в коллектив, танец обладал огромной притягательной

силой, которую не могли побороть ни время, ни притеснения церкви, ни тя-

жесть подневольного труда.

Характерной чертой белорусских народных верований, было

своеобразное смешение христианских культов и обрядов с древним

языческим календарем, традиционными народными празднованиями и

аграрной ритуальностью. Христианская религия, оказав влияние на формы

народного творчества, сравнительно мало затронула его содержание. Вообще

влияние христианства на духовную культуру белорусской народности

проявилось более внешне. Оно придало некоторым традиционным обрядам и

праздникам христианскую окраску, но не изменило по существу их

первоначальный магический, «хозяйственный» смысл.

13

Танцевальное искусство всегда занимало значительное место в

национальной культуре белорусов. Не было ни одного сколько-нибудь

значительного события в жизни, чтобы в нем не находилось места танцам. И

хотя танцевальные элементы не всегда приобретали законченную форму, они,

как правило, были ярки в художественном отношении и оказали немалое

влияние на дальнейшее развитие народной хореографии.

Исторические условия существования белорусского народа, тяжкий

социальный и национальный гнет, постоянная и упорная борьба белорусов

против крепостничества, ополячивания и окатоличивания, за сохранение

своей национальной самобытности — все это обусловило сохранность в

белорусском народном танце следов древней культуры.

Белорусское обрядовое творчество делится, как известно, на две

большие группы: календарно-годовое и семейно-бытовое. Группируясь

вокруг основных праздников и событий, связанных с сельскохозяйственными

работами, белорусская календарно-годовая обрядность распадается в свою

очередь на весенний цикл, начинавшийся примерно со второй половины

февраля («Вялшага паста») и кончавшийся в мае «тройцай», «сёмухай»;

летне-осенний — от празднования «купалля» в июне до середины ноября;

зимний — от «пауш», шестинедельного поста перед «калядам, до

«масленицы» в феврале. В красочном оформлении их весьма заметная роль

принадлежала хореографии



13, с. 123



.

Танцы всегда пользовались любовью белорусов. Об умелых, искусных

танцорах говорили с уважением, мастерство их ценилось высоко и было

предметом подражания для молодежи. При внешне незамысловатой

композиции и относительно простых движениях белорусские танцы могут

как-то незаметно заражать всех присутствующих желанием самим вступить в

плясовой круг. Артисты умели наполнять "натурально простую" форму танца

эмоциональной экспрессией и страстью, могли сливать "скрытую

внутреннюю лихость и внешнее однообразие". Щедрую самоотдачу,

непосредственную и горячую увлеченность танцоров отмечали многие

14

собиратели народного творчества, в том числе и П. Шейн, который писал о

"разгульном, беззаветном веселье" пляшущих белорусов.

По хореографической структуре, белорусские танцы делятся на

несколько групп: традиционные, кадрили, польки, городские бытовые и

бальные танцы. К первой, наиболее значительной как в художественном, так

и в количественном отношении, относятся наиболее древние, традиционные

белорусские танцы. Это известные многим "Лявониха", "Мяцелiца", "Кочан",

"Бычок", "Толкачыкi", "Крыжачок", "Коло", "Мiкiта", "Чоботы", "Ленок",

"Веробей", "Каза", "Юрачка" и многие другие; а также ранее мало известные

или неизвестные вовсе "Петушок", "Молоточкi", "Солнце", "Околушка",

"Крынка", "Пчoлка", "Комарiкi", "Дожджык", "Рындя", "Карузель",

"Кобылка", "На рушнiк", "На цiмбалы", "Жыта", «Мельнiца», "Дударiк",

"Толокно", "Боб молотiть", "Ступка", "Конопелькi", "Солома", "Чумак" и

многие другие



20, с. 41



.

Для структуры их характерны прежде всего повторяемость двух-трех

танцевальных фигур, общий для всех участников композиционный рисунок,

массовое исполнение, часто с песенным сопровождением, неограниченное

количество участников и любой состав (хотя в быту эти танцы нередко

танцевали и танцуют преимущественно женщины).

Музыкальную структуру традиционных танцев отличает прежде всего

размер 2/4, хотя встречаются и другие размеры, квадратность построения

мелодии. Инструментальное сопровождение танца имеет нередко ту же

ладово-интонационную основу, что и хороводная песня, ибо является как бы

переводом вокальной мелодии на язык инструментов, сопровождающих

танец. Это еще раз подтверждает самую тесную генетическую связь

танцевального жанра с хороводным, да и короткие песни, которыми

сопровождается часто исполнение танцев в быту, — это в большинстве

случаев укороченные, так сказать, "остаточные" тексты хороводных пьес.

Традиционные белорусские танцы можно разделить на три подгруппы:

иллюстративно-изобразительные, игровые и орнаментальные.

15

Танцы иллюстративно-изобразительные («Мяцелiца», «Вeробей»,

«Метелочка», «Коза», «Ленок», «Кроены», «Журавель», «Толкачыкi»,

«Жабка», «Мельнiк») в наиболее непосредственной и прямой форме

воплощают наблюдения народа над окружающей действительностью, в них

изображаются процессы труда, в художественной форме воспроизводятся

явления природы, имитируются повадки животных и птиц, даются штрихи к

танцевальному портрету человека. О тематике этих танцев достаточно четкое

представление дают уже сами их названия.

Значительно большую роль, чем во всех остальных группах, в

иллюстративно-изобразительных танцах играют элементы драматического

искусства, сюжетности. От танцоров требуется способность передавать

содержание жестами, мимикой. В танце «Сплюшка», например, основной

персонаж должен выразительно изобразить человека, который засыпает на

ходу; в «Жабке» исполнители подражают прыжкам лягушек; в «Толкачыках»

и «Мельнике» показывают, как толчется и мелется зерно.

Различные моменты игры, соперничества являются доминирующими во

второй подгруппе традиционных танцев — игровых. Часты в них смены

партнеров и мотив одного лишнего, ловля танцующими друг друга,

соревнование в ловкости, быстроте, музыкальности. Танцы этой группы на

протяжении всего своего развития обогащались все новыми и новыми

выдумками танцующих: выбором партнерши в зависимости от пойманного

девичьего платка, «отбиванием» партнера хлопками в ладоши, выполнением

какого-либо задания за возврат проигранного «фанта».

Третья подгруппа белорусских народных танцев может быть названа

орнаментальной потому, что основой построения их является

геометрический узор, орнамент. Таковы в Белоруссии «Крыжачок», «Коло»,

«Круган», «Крутуха», «Довжок», «Бежанка», отдельные варианты «Лявонiхи»

и другие. Многие танцы смело могут быть отнесены в равной мере к любой

из трех подгрупп в зависимости от того, какие элементы в них превалируют

— изобразительные, игровые или орнаментальные. Возможно, что некоторые

16

из этих танцев в древности были иллюстративно-изобразительными, но в

процессе эволюции потеряли свою конкретную изобразительность и

предстали перед нами уже в ином, орнаментальном виде. Для танцев этой

подгруппы характерно более всего массовое и парно-массовое исполнение.

Почти совершенно отсутствует в них сюжетность, но зато богатством и

фантазией отличаются пространственные рисунки



11, с. 41



.

Традиционные белорусские танцы и хороводы послужили источником

для создания балетмейстерами высокохудожественных, ярких сценических

произведений, среди которых известные далеко за пределами республики

«Юрочка» и «Бульба» И. Моисеева; работы белорусских хореографов:

«Лявонiха» С. Дречина, «Бычки» и «Лянок» А. Опанасенко; хоровод

«Пойдем, пойдем лугом» И. Хвороста; «Мяцелiца» А. Рыбальченко и Л.

Ляшенко; «Гусарiки» В. Гаевой; «Полька-крутуха» Н. Дутченко; «Лучынкi»

М. Мурашки; «Коханочка» А. Штопа; «Мата-лиха» И. Серикова; «Крыжачок»

С. Гребенщикова; «Вeробей» В. Яминского; «Кобылка» Г. Черного; «Же-

нитьба Терешки» Л. Залевской; «Молоточкi», «Полька на табуретке», «Пава»,

а также «Ковалi», «Цепы», «Жабка», «Кiвуха», «Коза», хороводы

«Ткачество», «Сохрани огонь» и «Мост мостить» в постановке студентов

хореографического отделения Минского института культуры.

С середины XIX века в белорусском хореографическом искусстве

начинается новый процесс — ассимиляция традиционного фольклора с

танцевальными формами пришедших из Западной Европы кадрили и польки.

Эти танцы - «пришельцы» со временем в значительной мере

модифицируются, приобретая локальные стилевые особенности и

национальный характер. Они образуют еще одну группу танцевального

жанра. Основными признаками являются расположение четного количества

пар (от четырех до двенадцати) по углам квадрата или в две шеренги,

крестообразные переходы пар и различные обмены партнерами,

установленные последовательность и количество фигур (четыре —

двенадцать) и завершенность после их выполнения всего танца, сюитность

17

музыкального построения. Такова наиболее типичная структура кадрилей,

хотя в Белоруссии встречается масса их разновидностей, в том числе такие,

как линейные, «косые», крестообразные, круговые, «вполкруга», «толстые»,

«худые», включающие в свою композицию польку в экспозиции, какой-либо

народный танец в кульминации и «Лявониху» в финале. Органично влились в

кадрили характерные для белорусского хореографического фольклора

рисунки, колена, основные ходы, движения и даже целые фрагменты из

национальных плясок. В народном духе, с юмором переосмыслены и

названия многих фигур, среди которых можно увидеть «Один перед другим»,

«Лентяй», «Спотыкание», «Тихий ход», «Базар» и даже «Ратуйце, хлопцы,

зарезали мужика!». Этнографы и фольклористы конца XIX века справедливо

писали, что в Белоруссии чуть ли не каждая деревня имеет свою кадриль. И в

настоящее время, несмотря на то, что кадриль во многих районах почти

совсем ушла из быта или перешла в репертуар фольклорно-этнографических

коллективов, в памяти людей сохранилось множество ее местных названий и

версий: «Ковалевская», «Вороновская», «Турейская», «Шучинская»,

«Грабовская», «Сморгонская», «Лядковская», «Майсковцовская», «Лянцей»,

«3 пятага», «Врубель», «Шор», «Джанджоха» и другие



25, с. 124



.

Кадрильные формы оказали значительное влияние на дальнейшее

развитие народного хореографического искусства. Их элементы в свою

очередь составной частью вошли в некоторые традиционные белорусские

танцы, хороводы, слились с формами польки, вальса, городских бытовых

танцев.

Третью группу представляют польки. Этот старинный чешский танец,

оказавшийся близким по духу белорусскому хореографическому фольклору,

стал одним из самых распространенных и любимых танцев деревни, приоб-

рел множество региональных вариантов, оказал большое влияние на всю

национальную хореографию и, наоборот, сам сильно трансформировался в

национальном духе. Так случилось, к примеру, с белорусской полькой

«Трасухой», в первооснове типичным народным танцем, который в XIX веке

18

слился с полькой и присоединил к своему ее название. Причем оба слагаемых

получившегося таким образом целого существенно изменили свой вид. Бело-

русская «Трасуха» заимствовала от польки типичные для нее вращения, а

полька — характерное потряхивание верхней частью корпуса и руками,

притопы. На свет появился новый хореографический образец — полька

«Трасуха», которая получила в Белоруссии широчайшую популярность.

Белорусские польки чрезвычайно богаты по-своему музыкальному и

хореографическому рисунку. При неизменном ритмическом пульсе они

отличаются огромным ладовым и интонационным разнообразием и обладают

способностью передавать целую гамму мажорных настроений. Почти все

варианты польки объединяет наличие обязательной цепочки «полечных»

вращений или их различных модификаций, где эти вращения комбинируются

с какими-либо другими элементами национальной лексики: «притопами»,

«ковырялочками», «дробушками», «присюдами» (приседаниями),

отбрасыванием назад согнутых в колене ног, прыжками через ногу,

различными, в том числе высокими, подъемами партнерши.

Как и кадриль, полька в Белоруссии существует во множестве

локальных и стилистических вариантов.

Четвертую группу танцевального жанра образуют городские бытовые и

бальные танцы, а также танцы, созданные на музыкальной основе

популярных песен («Падеспань», «Венгерка», «Ойра», «Матлот»), «Кокетка»,

«Лезгинка», «Месяц», «На реченьку», «Семеновна», «Страдания», «Ночка»,

«Карапет», «Лысы», «Девочка Надя», «Досада», «Суббота», «Товарищ» и

другие. Появление некоторых из них в белорусской деревне было отмечено

еще в конце XIX века, когда стали распространяться городские бальные

аранжировки народных танцев, созданные профессиональными

хореографами. Но особенно большие изменения произошли в танцевальном

творчестве народа и первые десятилетия XX века, когда серьезные эко-

номические сдвиги и бурные политические события разрушили границы не

только между городом и деревней, но и между национальностями. Почти по

19

всей территории России, Украины, Беларуси распространяются в это время

бальные и бытовые танцы, фольклор городских окраин и соседних народов.

Процесс этой своеобразной интернационализации привел к тому, что

старинные танцы почти повсеместно заменяются новыми, складываются они

из движений старинных танцев, но уже в новом духе. По их образцу, по

создавшемуся хореографическому стереотипу изменяются и отдельные

традиционные белорусские танцы, которые живут наряду со старинными

своими вариантами. Им свойственна в большинстве случаев своеобразная

«блочная» конструкция, когда в достаточно ограниченном количестве

движений старые танцы имеют одну деталь, придающую характерность. На

этой группе танцев особенно заметно влияние стандартизации, которая с

конца XIX века все больше проникает в бытовую хореографию.

Но и здесь чувствуется, как коллективная мысль народных исполнителей

активно включает заимствованное в свое художественное целое. Многие из

городских бытовых танцев постепенно приобретали черты, присущие

национальному хореографическому фольклору.

Отдельный вид танцевального белорусского фольклора образуют

сольные импровизационные пляски, в которых нет установленного порядка

фигур, обязательной их повторяемости, строго определенной взаимосвязи

между партнерами. Каждый участник танцует здесь как бы сам по себе,

свободно импровизируя, выражая в разнообразных движениях свои

настроения и чувства.

В белорусском танцевальном искусстве есть немало танцев, которые

исполняются в народном быту не только в массовом, но и в сольном

варианте. Это прежде всего «Лявонiха», «Бычок», «Шевцы», «Коза»,

«Мiкiта», «Толкачыки», «Голубец», «Янка», «Трасуха», «Казачок», различные

«скакухи», «плясухи» и другие. Особенно большим количеством сольных

плясок-импровизаций пополнилась белорусская хореография в начале XX

века, когда в быт русских, украинцев, белорусов буквально ворвались

20

«Сербiянка», «Семеновна», «Страданiя», «Матлот» и другие, городские

бытовые танцы.

Корни этой жизнерадостной индивидуальной пляски, так же, как и

группы традиционных белорусских танцев, уходят в глубокую старину, когда

солисты выступали в центре хороводов, а скорее, и еще дальше — к тому

древнему массовому плясу, который был, по мнению исследователей,

первоосновой всей хореографии



4, с. 156



.

В индивидуальной пляске характер народа и душевный мир отдельного

исполнителя раскрываются с особой яркостью и полнотой. Здесь, возможно,

отчетливее, чем в других жанрах, проявляется единство национального и

индивидуального, общего и отдельного, выражается самобытность

национальной исполнительской манеры.

В районах, граничащих с территорией соседних народов, заметно

возрастает влияние на белорусское танцевальное искусство соответственно

польского (его роль особенно велика), литовского, латвийского

хореографического фольклора.

Таким образом, национальный характер белорусского народа нашёл своё

отражение в образно-пластических символах белорусского народного танца –

тяжкий социальный и национальный гнет, постоянная и упорная борьба

белорусов против крепостничества, ополячивания и окатоличивания, за

сохранение своей национальной самобытности — все это обусловило

сохранность в белорусском народном танце следов древней культуры. В

белорусском народном танце, тесно связанном с жизнью и бытом народа,

особенно ярко проявляются особенности его национального характера,

чувства, темперамент, манера художественного мышления, то есть

создается своеобразный "хореографический портрет" нации. Артисты умели

наполнять натурально простую форму танца эмоциональной экспрессией и

страстью, могли сливать скрытую внутреннюю лихость и внешнее одно-

образие. По хореографической структуре, белорусские танцы делятся на

несколько групп: традиционные, кадрили, польки, городские бытовые и

21

бальные танцы. В белорусских народных танцах проявляется единство

национального и индивидуального, общего и отдельного, выражается само-

бытность национальной исполнительской манеры.

22

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ОБРАЗНО-ПЛАСТИЧЕСКОГО ВОПЛОЩЕНИЯ

НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА В НАРОДНОМ ТАНЦЕ БЕЛАРУСИ

2.1. Характеристика использования образно-пластических символов как

отражения национального характера в белорусском народном танце

Охарактеризуем использование образно-пластических символов как

отражения национального характера в белорусском народном танце.

Массовые народные танцы, несущие в себе богатство традиций и

выделяющиеся ярким национальным колоритом, отражают национальный

характер белорусского народа.

Некоторые из них: «Лявоніха», «Крыжачок», «Кола», «Галубец»,

«Шастак», «Талакуха», «Балабас», «Закаблука», «Падушачка», «Гусарыкі» и

многие другие.

Танцы этой группы можно назвать орнаментальными, так как они имеют

богатый пространственный рисунок, в котором отражается красочный

белорусский орнамент. Рассмотрим некоторые из названных танцев, в

которых наиболее ярко запечатлён национальный характер белорусского

народа.

Из традиционных народных танцев «Лявоніха» – самый популярный и

любимый в Беларуси. В нем ярко выражены душа белорусского народа, его

национальные черты [8, с. 65].

«Лявоніха» — танец парно-массовый. Его музыкальное сопровождение

– мелодия одноименной песни. Танец жизнерадостный, динамичный,

задорный, исполняется любым количеством пар; композиционно строится на

свободных, стремительных, но не сложных движениях.

Свои предположения о происхождении и истории этого танца высказал

белорусский музыковед Б. С. Смольский: «В дореволюционные годы на

белорусском материале была написана... музыкальная комедия «Тарас на

Парнасе». Автором ее был композитор Иосиф Шадурский... Известно лишь,

23

что отрывок из его комедии — танец «Лявонiха» — опубликован в 1912 году

в сборнике «С околиц Витебска» (Этнографическое обозрение) ...

Основной напев «Лявонiхи», как и напев ее дочерних вариантов,

вероятно, восходит к далеким временам скоморошьего искусства. Эта мысль

подтверждается исследованиями В. Цуккермана, который в своей книге

утверждает мысль о зарождении «Камаринской» в эпоху скоморохов. Так как

между белорусской «Лявонiхой», ее различными вариантами и русской

«Камаринской» угадывается безусловное интонационное родство, есть

полное основание думать о древнем происхождении белорусского

популярного народного танца» [20, с. 54].

В недалеком прошлом «Лявоніху» танцевали в длинных домотканых

андараках и свитках. Создание современного облегченного костюма, в

котором сохранены народный орнамент и особенности белорусской

традиционной одежды, позволило разработать такую сценическую

постановку танца, в которой он приобрел большую легкость.

А. Дьяков писал о «Лявоніхе»; «Мгновение — и первоначально

правильные линии танца рвутся, образуя причудливо-сложный и в то же

время строгий и изящный орнамент, затем вновь прямые и вновь —

орнамент, уже новый, непохожий на первый. Кажется, что чья-то невидимая

искусная рука на наших глазах вышивает красочные узоры, какими

белорусский народ украшает свои праздничные костюмы. И от всего танца

веет праздничностью, солнечным весельем, радостным упоением жизни,

столь свойственным и белорусскому танцевальному фольклору. Это —

«Лявониха» [20, с. 57].

К. А. Алексютович в своих постановках обогатил рисунок «Лявоніхі»

красочными узорами. Композиция танца стала интереснее, богаче и вместе с

тем проще. Танец приобрел сценическую форму. В 1940 году Н. С. Голованов

писал: «Лявониха», поставленная тов. Алексютовичем, может быть отнесена

к лучшим образцам национального танцевального искусства» [1, с. 59].

24

Танец «Лявоніха» известен в Белоруссии и под другими названиями.

Они отмечены А. Гриневичем: «Один и тот же танец часто называют

несколькими названиями, например: «Лявоніху» — «Крутухай»,

«Круцёлкай», «Падарожнай». Название танца варьировалось в разных

местностях и нередко зависело от песенного сопровождения, припевов к

нему, особенностей исполнения.

Название «Крутуха», несомненно, произошло от характера исполнения

фигуры танца — кружения пар. Это видно из описания Е. Р. Романова:

«Лявоніха», «Крутуха» — любимый белорусский танец... состоит в том, что

танцующие кружатся парами. Припевов много. При более пикантных текстах

кавалер идет в присядку...» [20, с. 51].

О кружении в «Лявоніхе» сообщается также в описании (второй

половины XIX в.) из Борисовского уезда Минской губернии: «Парень

отплясывает под отчаянную игру двух скрипок так называемую «Лявониху».

Танец этот довольно ловок, мужчины, взявши по девке, с пристуком

каблуков, с шиканьем и с припевом довольно остроумных... стихов, сначала

ходят кругом, потом мужчина кладет руки на плечи своей даме, она его тоже

обхватывает и начинается кружение наподобие вальса или польки». По

наблюдению А. Пщелко, «Лявоніху» танцевали иногда и одни девушки.

На протяжении столетий танец видоизменялся, дополнялся, появились

новые варианты самой песни «Лявоніха». «Припевки самой «Лявоніхі»,

национального белорусского народного танца, приобрели теперь новый

смысл», — отмечает И. В. Гуторов [16, с. 25].

«Лявоніха» и сегодня остается неизменным спутником праздничных

народных торжеств. Зажигательная, колоритная народная мелодия «Ля-

воніхі» сохранилась до наших дней почти без изменений. «Лявоніха» вошла в

белорусский балет, она представляет собой яркую страницу в энциклопедии

национальной хореографии. Заняв свое место в композициях ряда

белорусских балетов, этот танец придает спектаклям особую красочность,

национальный колорит.

25

Такой мы видим «Лявоніху» в балетах «Повесть о любви», «Соловей»

(постановка А. Ермолаева), «Князь-Озеро»

(постановка К. Муллера). «Лявоніха» приобрела популярность и за

пределами Беларуси.

«Крыжачок» принадлежит к наиболее популярным белорусским

народным танцам. О происхождении его названия существует толкование,

усматривающее его связь с народным названием дикого селезня — «крыжак»,

сам же танец относят к группе танцев, подражающих движениям птиц.

Название «Крыжачок» происходит от слова «крыж» (крест), так как для

этого танца характерны построения в форме креста, переходы крест-накрест.

Бытует и танец, воспроизводящий движения дикого селезня, но это местный

вариант «Крыжачка», встречающийся в западных районах Белоруссии.

Танец «Крыжачок» имел и другие названия: «Крыжык», «Паўлючок»,

«Антошка», в зависимости от названий припевок к нему [21, с. 48].

«Крыжачок» — танец орнаментальный, парно-массовый, исполняется

любым количеством пар в быстром темпе. Пространственный рисунок танца

замысловатый и сложный. В развитии этого танца видную роль сыграл К. А.

Алексютович. Он обогатил его новыми элементами движения, внес

разнообразие в рисунок, ввел сольное исполнение, изменил темп, после

эмоциональной завязки следует медленная лирическая сольная часть,

которую исполняют одна или две пары. Остальные танцующие служат

фоном, они как бы аккомпанируют солистам. Заключительная часть носит

веселый, задорный характер и отличается на редкость красочным и быстро

сменяющимся рисунком.

Танец «Крыжачок» органически вошел в балет В. Золотарева «Князь-

Озеро» и в балет М. Крошнера «Соловей». «Крыжачок» известен также в

Польше, что объясняется территориальной близостью, соседством двух

народов — белорусов и поляков.

В летний праздник Купалы народ устраивал на лоне природы торжества

с играми, танцами, увлекательными круговыми хороводами, из которых

26

Танец «Кола» исполнялся наиболее часто. «Основные празднования русского

народа,— писал К. Голейзовский,— были сосредоточены вокруг коляд и

купалы, символами которых был хоровод, коло или круг в дина

мическом представлении, другими словами, солнцеворот». В купальскую

ночь Купалка — наиболее красивая девушка, «роскошно убранная цветами и

крашеными перьями, торжественно шла... к костру, разложенному у воды, и

высоко несла на шесте горящее колесо — знак солнца».

Само название танца — «Кола» (колесо, круг) — говорит о характере его

построения. Круг в верованиях древних славян символизировал великое

светило, дарящее людям свет и тепло.

Первую сценическую постановку танца «Кола» в Белоруссии

осуществил, используя фольклорные мотивы, К. А. Алексютович в 1921 г. Он

поставил танец в спектакле «На Купалле» по пьесе М. Чарота.

Второе рождение танца состоялось 1 июля 1967 г. Он был исполнен

танцевальным коллективом Белорусского Государственного Университета им.

В. И. Ленина на заключительном концерте Республиканского фестиваля

самодеятельного искусства, посвященного 50-летию Октябрьской

социалистической революции [21, с. 49].

Отмечая работу руководителя этого коллектива — Л. К. Алексютович,

Ю. М. Чурко писала: «Среди многочисленных постановок, созданных ею в

ансамбле, немало сценических обработок белорусских народных танцев.

Особенно интересно поставлен «Коло». Танец этот в исполнении участников

самодеятельности Белорусского Государственного Университета отличается

свежестью, современностью интонации и мироощущения, изяществом и

легкостью рисунка» [27, с. 6]. В том же 1967 г. ансамбль танца Белорусского

Государственного Университета им. В. И. Ленина показал этот танец в г.

Тарту на III студенческом празднике песни и танца.

Останавливаясь на постановке танца «Кола», прежде всего отметим

сложное и разнообразное построение его рисунков. Это круговой танец, в

котором использован общий замкнутый круг, своеобразно

27

перестраивающийся в рисунок «кола» -колеса и для украшения композиции

танца внезапно распадающийся на несколько небольших кружков. Далее

рисунок стремительно развертывается в линию, в колонку или разомкнутый

круг.

Для танца «Кола» характерны кружения, смена направления движения

танцующих, построение в пары. Танец исполняется в быстром темпе, весело,

стремительно. Основные движения его — «полька», «обычный бег»,

«вращение», «переменный шаг» и др.

Мелодия танца «Кола» звучит в финале балета «Подставная невеста»

(музыка Г. Вагнера, постановка К. Муллера). Мелодию этого танца без

припевов (наигрыш на скрипке) записал в 1925 г. Н. Чуркин в Горецком

районе Могилевской области [27, с. 8].

Танец «Кола» известен многим славянским народам (украинцам,

полякам, сербам, болгарам и др.).

Подробного описания танца «Галубец» не найти. В 1921 г. Н. Н. Чуркин

в д. Родионовка Мстиславльского района Могилевской области записал лишь

мелодию этого танца. По мелодии и темпу танца можно судить о характере

его исполнения. «Галубец», безусловно, — быстрый, живой танец.

Исполнение его представляет определенные технические трудности: много

каблучковых подбивок, энергичных движений.

В основе танца лежит элемент движения «галубец», который и дал

название танцу.

Существует и другое предположение о происхождении названия

«Галубец». К. Голейзовский утверждает, что помимо названия «Галубец» «эта

пляска приобрела название «Голубиной» потому, что танцор, изображавший

влюбленного, беспрестанно обходил партнершу, то справа, то слева кругами...

подобно воркующему голубю... Девушка «плыла павой», парень «петушился»

[7, с. 59].

Весьма краткие, но интересные сведения о танце «Галубец» находим у

М. Довнар-Запольского. Они свидетельствуют о том, что танец требовал от

28

исполнителя умения и выдержки. Об этом говорится и в песне, записанной в

с. Якимовичп Речицкого уезда Минской губернии [12, с. 110].

К. А. Алексютович нашел интересное решение постановки танца

«Галубец». Он разработал ряд элементов движений и композиционных частей

танца. И хотя танец забыт, благодаря публикуемым материалам он привлечет

внимание балетмейстеров [1, с. 79].

«Падушачка» — белорусский народный танец, причисляемый в одних

источниках XIX в. к игровым хороводам, а в других — к играм. С течением

времени «Падушачка» окончательно закрепилась как танец. Описания танца

подтверждают, что танцевальные элементы органично вошли в танец-хоровод

и вместе с чертами игрового характера составили единое целое. В этом

народном танце главным исполнителем является солирующая пара (юноша и

девушка), демонстрирующая свое танцевальное мастерство.

Солирующие пары все время менялись, как бы соревнуясь друг с

другом. Элементы движения, исполняемые сольной парой, построены на

характерном белорусском народном материале.

А. К. Киркор так описывает «Падушачку»: «В этой пляске все мужчины

и женщины, взявшись за руки, составляют круг. Один из парней входит в

середину, избирает девушку, пропляшет с нею несколько раз, поцелует и

бросит в круге, а сам соединится с хороводом. Девушка, в свою очередь,

избирает любого и т. д. В это время поют [20].

А. Терещенко относил «Падушачку» к весенним хороводам. В нем

принимают участие одни девушки: они образуют круг, одна девушка ходит с

платком в центре круга и пляшет. Хоровод поет песню, после чего девушка в

центре передает платок выбранной ею девушке, целует ее и становится в

общий хоровод, а выбранная идет в круг [20].

М. Довнар-Запольский также отмечал, что «Падушачка» исполняется

только девушками, но сам танец в его описании имеет более сложную

хореографическую конструкцию, иной темп танца: медленные, плавные

движения исполнителей иногда сменяются стремительными,

29

темпераментными. «Составляется круг из девиц, одна входит в него и поет.

Остальные ей подтягивают и плавно танцуют круговую, то раскачиваясь

верхней частью туловища, то прихлопывают на месте» [12, с. 29].

По окончании песни стоящая в кругу берет одну из девушек, остальные

становятся также в пары и начинают танцевать «Круцёлку». Потом девушка,

танцевавшая с запевалой, входит в круг и снова повторяется та же игра.

Игра повсеместно известна в Белоруссии. Народная музыка знает

особые мотивы для этой игры, также называемой «Падушачка».

Телодвижения танцующих сначала мерны и плавны, но при «Круцёлке»

танец носит бурный характер. Вообще весь танец носит оргиастический

характер и сроден с игрой «Подушечка» на Дону» [12, с. 30].

Здесь мы видим сочетание песни, танца и игры, столь характерное для

белорусского танцевального творчества.

А. Дембовецкий, описывая празднование «Каляд» в Сенненском уезде

Могилевской губернии, указывает, что на игрищах, устраиваемых парнями и

девушками, танцуют «Падушачку»: «Девушки и парни, взявшись за руки,

становятся кругом, а один из парней входит в круг; потом начинают

кружиться, с припевом.

Стоящий в кругу парень изъявляет желание, чтобы над ним исполнены

были последние слова песни, но его выталкивают из круга и его место

занимает другой и так далее...» [20].

Наигрыш вместе с текстом «Падушачкі» записал Н. Н. Чуркин в м.

Холопеничи Борисовского уезда Минской губернии.

Двухчастный напев танца «Падушачка» записал в 1951 г. также Г. И.

Цитович в д. Полевачи Глубокского района Витебской области, а мелодию

танца — М. Федеровский в м. Свислочь Волковысского уезда Гродненской

губернии.

Из описания А. Р. Пщелко мы узнаем, что «Падушачку» молодежь

исполняла на свадьбе: «Цимбалист предложил «сходить» падушечку.

Танцоры образовали большой круг. Юрка вышел на средину, обвел девок

30

глазами и пригласил в круг Насту, повертелся с ней и поцеловался. Его

сменила Наста, которая тихим голосом запела: «Падушачка, падушачка, а ты

пухавая!» и т. д. И пригласила в круг Никитового мальца... «Падушачка»

тянулась долго, пока вся молодежь не перекружилась с девчатами».

В Гомельском уезде игрища устраивались на пасху. Вместе с другими

танцами танцевали и «Падушачку». «Если музыки в деревне нет, танцуют

под припевки».

Танец «Падушачка» известен литовцам, причем, как отмечено в одном

описании середины XIX в., «порядок пляски и смысл песни при ней

совершенно такие, как у жителей русского происхождения». Используя текст

«Падушачкі», балетмейстер может создать сценический вариант танца.

П. В. Шейн относит танец «Закаблука» вместе с «Мяцеліцай» к самым

любимым танцам белорусов, хотя известна только одна его запись из

Королевской волости Витебского уезда. В других местах Белоруссии танец

«Закаблука» не зафиксирован. По сообщению Шейна, его танцевали на

свадьбе [20].

Исполнялся он так: «Становятся пара за парой сколько угодно: сперва

ходят, после вертятся вроде вальса, потом опять ходят».

Танец «Балабас» бытовал в Волковысском уезде Гродненской губернии.

По словам М. Федеровского, этот танец — «местный», исполнялся живо. Им

записан музыкальный наигрыш и текст песни, сопровождавшей «Балабас».

«Безыменный танец» бытовал в Гродненской губернии, описание его

дано у Шейна. Представляет интерес композиция танца, включающая

большое число танцующих. Для танца берут платок, «свяжут концы с концом

вроде обруча, за который возьмутся правой рукой лиц около 10, а иногда по

30 обоего пола... и поют под музыку.

Композиция танца перекликается с еврейским свадебным танцем

«Фрейлэхс» (веселье).

В своем самобытном виде танец «Гусарыкі» и теперь живет в д.

Хороший Могилевского района, откуда в 1967 г. он был привезен в Минск на

31

Республиканский фестиваль художественной самодеятельности,

посвященный 50-летию Октябрьской социалистической революции.

Текст песни «Гусары» (пастухи гусей) записан Е. Р. Романовым в м.

Монастырщина Мстиславского уезда Могилевской губернии. Танец подробно

описан Ю. М. Чурко, которая помещает его в ряду хороводных, хотя и

вынуждена признать, что «текст хороводной песни никак не отражается на

хореографии хоровода... Танец выступает здесь как вполне независимый и

развитый организм...» [28, с. 45].

Судя по опубликованным материалам, этот танец бытовал и сейчас

известен только на Могилевщине.

Танец «Цярэшка», записанный И. Озеровичем в Маньковичской волости

Виленского уезда, является фрагментом колядной игры «Жаніцьба Цярэшкі»,

которая бытовала в северо-западных и центральных районах Белоруссии. В

описании этого танца, опубликованном П. В. Шейном, отмечается, что

исполнялся он во время обряда «Женитьба комина», в сопровождении песен,

приуроченных к этому обряду: «Под звуки скрипки, девушки с

приглашенными парнями пустятся выплясывать разные пляски, между

которыми выдается весьма занимательный танец «Цярэшка» [20].

Этот танец состоит в том, что девушки с парнями делятся на пары и

становятся в два ряда: девушки по одну сторону, а парни по другую. Первая

пара, т. е. парень с девушкой, пляшут бычка и потом прощаются друг с

другом, и девушка уходит от парня, который вслед за тем бросается ее ловить

и, поймавши, снова становится с ней в ряд. То же самое проделывают все

остальные пары. Во время этого танца поют припевки. Танец «Цярэшка»

интересен тем, что его исполнение предполагает проявление творческих

возможностей исполнителей.

В белорусском фольклоре мы встречаемся со многими танцами,

изображающими животных. В исследованиях белорусских этнографов XIX в.

упоминаются следующие танцы и игры этой группы: «Верабей», «Заяц»,

«Журавель», «Козачка», «Бычок», «Перапёлачка», «Утушка», «Зязюля»,

32

«Коршун», «Ліса», «Авечка», «Жабка», «Мядзведзь», «Лось», «Асетра»,

«Кабыла», «Лешч», «Гусачок», «Чыжык», «Цетушок», «Курачка» и др.

В этих танцах и играх, проникнутых тонким юмором, проявилась острая

наблюдательность народа, его врожденное остроумие, любовь к животным,

постоянным его спутникам.

Танцы этой группы могут быть названы изобразительными, исполнение

их требует от танцора овладения в совершенстве характерными

танцевальными движениями, жестами, мимикой, актерским мастерством,

необходимыми для передачи содержания танца.

Танцев, изображающих птиц и зверей, сохранилось немного.

В танце «Козачка», созданном на материале старинных обрядов и игр, в

игровой шутливой манере воспроизводятся движения и повадки этого

животного. По характеру исполнения танец легкий, подвижный.

Народная основа танца «Козачка» уходит своими корнями к древним зимним

обрядам. Как известно, на Коляды водили по дворам «казу», которая

потешала народ. Народ посвятил «казе» песни, игры, пляски. В

этнографических материалах можно обнаружить различные варианты этих

интересных танцевальных элементов (например, из игры «Як вазьму я

казла») [26, с. 86].

В 1922 г. танец «Каза» в постановке К. Алексютовича вошел в число

танцев ряженых, колядовщиков в пьесе «Машэка» Е. А. Мировича. Он

исполнялся под пение хора. Танец «казы» заключался в легких прыжковых

движениях, подскоках, движениях переменного шага с небольшими

переругиваниями, с отбрасыванием согнутых в коленях обеих ног в сторону.

Развеселившаяся «каза» старалась «напугать» присутствующих, «забодать»

их рогами, щелкала нижней челюстью, что придавало танцу еще более

игривый характер.

Танец «Козачка» не забыт и в наши дни. Он исполняется

самодеятельными танцевальными коллективами.

33

Народ хорошо знает повадки животных и птиц, например, воробья, чей

образ отражён в танце «Верабей». Известен и «воровской» характер воробья,

вред, который он приносит посевам. И хоть в песне поется: «А я таму вераб'ю

калом ножку пераб'ю», люди относятся к нему с добродушием.

Описание белорусского танца «Верабей» дано у А. С. Дембовецкого. Его

исполняли молодые парни и девушки на игрищах.

По другим источникам этот танец исполняли по кругу, как хоровод.

Расширенный вариант текста песни, сопровождавшей танец, записал Е. Р.

Романов.

П. В. Шейн более подробно описывает исполнение танца, в котором

явно выступает подражание попрыгиванию воробья. Основное построение

танца, записанного в Могилевской губернии, — также круг-хоровод. «Ве-

раб'я» там «танцевали в несколько пар так: танцующие составили круг,

внутри которого ходили девушки, снаружи — хлопцы; сперва двигались в

одну сторону, тихо, прогуливаясь, а потом, когда музыка становилась живее,

все пары вдруг поворачивались и начинали подпрыгивать веселее. Затем

опять то же. Пары ходили, обнявши друг друга за талию» [20].

По описанию М. Довнар-Запольского, этот танец исполнялся так:

«Парни берут девушек под руки и идут, припрыгивая, по хате вкруговую». Он

записал и песню к «Вераб'ю», еще более подчеркивающую хороводный

характер танца [12, с. 69].

Танец по форме, как видно из описаний, напоминает хоровод.

Исполнялся он в довольно быстром темпе, и можно предположить, что из

элементов движений в нем преобладали бег и подскоки. В танце «Верабей»

участвовало любое число юношей и девушек.

Впервые на сценической площадке его показала труппа И. Буйницкого.

Об одном из выступлений этой труппы в Вильне «Наша ніва» писала: «Ажио

сцэна грымела ад ліхога топату і ў вачах зіхацела, як ішлі лявоніху, мяцеліцу,

бо як дзесяць пекна прыбраных пар, завіваліся доўгім хвастом у вераб'і» .

34

В 1922 г. К. А. Алексютович разработал на фольклорном материале

танец «Верабей» для спектакля «Машэка» по пьесе Е. А. Мировича. Танец

был сделан в игровом плане. Исполнял его замечательный комедийный актер

Г. Ю. Григонис (в роли Дороша). Девушки в хороводе пением

аккомпанировали танцу. Солист подражал движениям, повадкам воробья:

прыгал, исполняя подскоки на обеих ногах (по шестой позиции) и, сгибая

руки (от кисти до локтя), имитировал взмах маленьких крылышек и их

трепетание, изображал пугливость воробушка, клевание зерен и т. д.

Подражание прыганью воробья свойственно и детским играм. П. Шейн

приводит текст песенки, которую, подпрыгивая, пели дети. В этой песне,

записанной в Речицком уезде Минской губернии, есть текстовые совпадения

с песней, сопровождающей танец «Верабей» [17, с. 46].

Н. Я. Никифоровский в детских играх «скоки и перескоки» также

фиксирует элементы движения, имитирующие «походку» воробья:

«передвижение на одной ноге, или прыганье по-воробьиному, на двух

одновременно». «Верабей» как бытовой танец уже не встречается. Не

исполняется он и на сцене.

«Настоящая весна, — писал В. Н. Добровольский, — начинается, по

мнению крестьян, с прилета журавлей. Хорошая, дружная весна бывает тогда,

когда журавли прилетают огромными стаями... Дети дружным хором

приветствуют прилет журавлей: Закруцілісь жыравы, жыравы калясом,

калясом... Вашы дзеці за лясом, за лясом, на мяжы, на мяжы...» У белорусов к

журавлю особое отношение. «Журавель», или «жораў», предвестник весны,

считался священной птицей. Внимание привлекал ее вид, гордая осанка.

Танец «Журавель» древнего происхождения. Об этом свидетельствует

хотя бы тот факт, что среди колядных ряженых фигурировал и «журавель»,

«жораў».

То, что «Журавель» принадлежит к старым традиционным народным

танцам, подтверждается и этнографическими наблюдениями А. Е.

Грузинского в Речицком уезде Минской губернии: «Хотя описываемая

35

местность не бойкая и население довольно крепко сидит на земле, но

городское влияние, разумеется, сказывается: самовар и керосиновая лампа

еще не завоевали прочной позиции в хате, но на вечерницах «журавель» уже

борется с полькой и кадрилью «в две, четыре и пять пар».

П. Шпилевский, перечисляя «любимые пляски во время дожинок», отмечал,

что «чаще всех повторяются талакуха, журавель, мяцеліца и скакуха» [20].

Характерная особенность танца — его изобразительное начало,

подражание движениям и поведению этой «важной» птицы. Шея, клюв и

ноги у журавля длинные, движения неторопливые, шаг размеренный,

большой, плавный. Плавность в танце достигается высоким поднятием и

поджиманием ног (сгибанием и разгибанием в колене то правой, то левой

ноги), с одновременным небольшим наклоном головы и вытягиванием шеи

вперед. Яркость и своеобразие танцу придают движения рук вверх и вниз,

которыми изображаются взмах и трепетанье крыльев. Движения эти должны

быть мягкими и широкими, а иногда несколько порывистыми, сильными.

Танец исполнялся смешливо, с юмором. Важное значение имели фантазия и

находчивость исполнителя.

Мелодию танца «Журавель» записал Н. Н. Чуркин в Вилейском уезде

Виленской губернии. Короткую припевку к «Журавлю» вместе с мелодией

записал Г. И. Цитович в 1950 г. в Брагинском районе Гомельской области. Ее

«припевали во время танца с палкою, взявшись за ее концы».

В 1928 г. Г. Ширма записал в Пружанском районе Брестской области песню

«А на ролі, на раллі там хадзілі жураўлі». Г. Цитович, поместив текст ее в

своей «Анталогіі», отмечает: «Прежде под эту песню исполнялся танец

«Журавель», похожий на известный русский танец «Гусачок» [20].

На сцене «Журавель» был впервые поставлен в 1922 г. К. Алексютови-

чем, включившим его в танцы ряженых в пьесе «Машэка». Среди ряженых

был и «журавель», который, танцуя, веселил, потешал народ. Маска у

«журавля» была сделана с подвижной нижней частью клюва, чтобы клюв мог

открываться и закрываться.

36

Танец «Журавель» известен русским, украинцам и другим славянским

народам. «Журавель», «Журочка» — небыстрая пляска, — отмечает К. Я.

Голейзовский,— исполняется она в парах по кругу... В русском варианте пары

двигались по кругу в затылок... Это была веселая, шумливая пляска,

построенная на своеобразных поклонах, напоминающих движения журавля,

собирающего пищу, и увертливых, затейливых, путаных фигурах» [7, с. 129].

Танец «Чыжык» бытовал в восточных районах Белоруссии,

пограничных с Россией. Вероятно, белорусы заимствовали его у русских.

Зафиксирован танец в Горецком уезде Могилевской губернии. Исполнялся он

на свадьбе. У Шейна отмечено, что «Чыжыка» танцевали в четыре пары» ш.

Из сказанного можно заключить, что «Чыжык» имел форму кадрили.

Балетмейстеру и эта крупица информации может помочь при создании

сценического танца, следует лишь учесть характерные повадки этой птицы.

К образу кукушки народ неоднократно обращался в своих песнях.

Встречается этот образ и в белорусских играх-танцах. Игра «Зязюля»

проводилась в колядные вечера. Танец «Зязюля» был известен в Слонимском

уезде Гродненской губернии. Мелодию и краткое описание танца приводит

М. Федеровский. Танцевали его в быстром темпе. Хореографическая

композиция танца проста. Исполняют девушки, которые «становятся друг

против друга по трое и друг дружке кукуют и в ладоши плещут, а затем одна

одну ловят, берутся за руки и кружатся».

Е. Р. Романов в материалах, собранных также в Витебской губернии

(Велижский уезд), среди танцев, исполнявшихся на свадьбе, — русской,

«хрищавого», казачка, чижика, березки, польки, — называет и «Петушок». К

сожалению, отрывочные сведения о «Петушке» не дают ясного

представления о характере исполнения этого танца [20, с. 64].

Танец «Заяц» исполнялся на игрищах, праздниках и в некоторых

обрядовых играх. Полного описания его пока не найдено. М. Федеровский

записал танец «Заяц» в м. Свислочь Волковысского уезда Гродненской

губернии.

37

Об исполнении танца сказано: «Кладут накрест два полена, становятся

друг против друга двое и перебирают ногами над поленьями наподобие ко

зака. Можно танцеваць и одному, кто зацепит, дает фант. Танцуют напевая».

По своему характеру, как видно из описания, танец «Заяц» несколько

перекликается с танцем «Таўкачыкі», но композиция их различна.

Известна еще детская песня-игра «Заінька». Танец был распространен в

Белоруссии повсеместно, исполнялся во время всех народных празднеств и

игрищ.

Таким образом, использование образно-пластических символов как

отражения национального характера в белорусском народном танце

встречается в массовых народных танцах «Лявоніха», «Крыжачок», «Кола»,

«Галубец», «Шастак», «Талакуха», «Балабас», «Закаблука», «Падушачка»,

«Гусарыкі» и многих других, в которых ярко прослеживание тациональный

характер, такие качества народа как приветливость, добродушие,

уважительное отношение к старшим, доброта, сердечность, трудолюбие,

сила, умсвободолюбие, коллективизм, храбрость, склонность к веселью,

миролюбие, покладистость. Национальный характер белорусов проявляется и

в танцах, изображающих животных: «Верабей», «Заяц», «Журавель»,

«Козачка», «Бычок», «Перапёлачка», «Утушка», «Зязюля», «Коршун», «Ліса»,

«Авечка», «Жабка», «Мядзведзь», «Лось», «Асетра», «Кабыла», «Лешч»,

«Гусачок», «Чыжык», «Цетушок», «Курачка» и других. В этих танцах и

играх, проникнутых тонким юмором, проявилась острая наблюдательность

народа, его врожденное остроумие, любовь к животным, постоянным его

спутникам.

38

2.2. Образно-пластическое воплощение национального характера

в белорусском народном танце «Жабка»

В традиционной культуре белорусов своеобразное место занимает

народная хореография, которая является не только элементом бытовой, но и

традиционной физической культуры. Танцы, игровые хороводы, которые

сопровождались пением, были неотъемлемой частью народных обрядов и

праздников. Это преимущественно ритуальные танцы, позволяющие

раскрыть определенные психофизические возможности человека. Танцы

способствовали формированию определенных физических умений и качеств:

пластики, ловкости и точности движений, координацию.

Назовем один из наиболее интересных танцев в плане физической

подготовки - стремительный с многочисленными приседаниями танец

«Жабка». Белорусский танец «Жабка» мужской. В танце "Жабка" часть

движений выполняется в упоре лежа.

Встречается такой вариант танца «Жабка»: танцор опирался обеими

руками о пол, ноги вытягивал вперед, туловище наклонял к ногам,

параллельно полу (держался на руках), и в таком положении прыгал на руках,

подражая движениям жабы [7, с. 64].

По устному сообщению, исследователя 3. Я. Можейко танец «Жабка»

бытовал в Пинском районе как колядный танец-игра.

Единственное описание танца «Жабка» встречается в рассказе А. Р.

Пщелко «Пилипово веселье». Во время свадьбы, пишет он, «замечательным

событием этого вечера был танец «Жабка»: «Жабка танцуется в тех случаях,

когда гость бывает приблизительно на 7-м взводе. Как и следовало ожидать,

Селедец скоро очутился в таком состоянии и, к большому удивлению

почтеннейшей публики, мастерски протанцевал «Жабку». Он уперся руками

в землю, протянул ноги к порогу и стал кричать, подобно лягушке, сгибаясь в

«крыжовине» и протягивал голову вперед».

39

Образ жабы неспроста используется в народной белорусской

хореографии. В различных мифопоэтических системах функции Лягушки,

Жабы, как положительные (связь с плодородием, производительной силой,

возрождением), так и отрицательные (связь с хтоническим миром, мором,

болезнью, смертью), определяются прежде всего её связью с водой, в

частности с дождём.

В схеме древа мирового или трёх космологических зон Лягушка (вместе

другими хтоническими животными приурочена соответственно к корню у и к

нижнему миру, прежде всего к под земным водам. В одних случаях Лягушка

подобно черепахе, рыбе или какому-либо морскому животному, держит на

своей спине мир, в других — выступает как открывательница некоторых

важных космологических элементов.

Иногда с Жабой связываются водные элементы хаоса, первоначального

ила (или грязи), из которых возник мир.

Мотив небесного происхождения Лягушек позволяет рассматривать их

(и некоторых других хтонических животных) как превращённых детей (или

жену) громовержца, изгнанных на землю, в воду, в нижний мир (существует

повсеместные представление о кваканье Лягушек к дождю, об их появлении

вместе с дождём и т. п.).

Образы Царевны-Лягушки часто встречаются в русских сказках. Она

может выступать и как источник плодородия и прародительница всего

человеческого рода. Известны и другие варианты отношений человека и

Лягушки (проглоченная Лягушка как причина беременности, Лягушка как

источник болезни, колдовство, осуществляемое с помощью Лягушки, и т.

п.).

Иногда Лягушка выступает как помощница человека: она указывает

путь герою, переносит его через реку, даёт полезный совет и т. п. В то же

время Лягушка может символизировать ложную мудрость как

разрушительница знания и т. п.

40

Образ Лягушки часто вводится в мифологические и сказочные схемы с

участием и других животных. В фольклоре разных народов Лягушка нередко

является объектом насмешки или аллюзии (например, мотив не

артикулированности звуков, издаваемых Лягушкой, в русских загадках:

«Выпуча глаза сидит, по-французски говорит», «Сидит Матрёна на мокрена,

не говорит — ещё терпима, а как речь начнёт, всё досада возьмёт»).

Жаба (Лягушка) является очень неоднозначным символом.

Россия, волею судеб оказавшаяся на стыке между Западом и Востоком,

попеременно испытывала на себе влияние с обеих сторон. Отразилось это и

на отношении к лягушкам. Жабу на Руси считали нечистым существом и

даже ассоциировали ее с опасными болезнями: в старину «жабой» называли

воспаление внутренних органов «грудная жаба». А вот к лягушке наши

предки испытывали даже некоторую симпатию. В русском фольклоре

отмечались способности лягушек к перевоплощению, что можно заметить

хотя бы из популярной сказки о Царевне-ляrушке. Лягушку на Руси

запрещалось убивать, ведь под ее невзрачной внешностью могла скрываться

чистая и прекрасная душа. И в любом случае это грозило сильными и

обильными дождями.

Танец «Жабка» при интересной разработке его балетмейстером может

занять свое место среди других белорусских танцев, хотя для его исполнения

требуется известная «цирковая» ловкость [7, с. 127].

Таким образом, «Жабка» – один из наиболее интересных мужских

танцев в плане физической подготовки, стремительный с многочисленными

приседаниями, где часть движений выполняется в упоре лежа. Танец бытовал

в Пинском районе Беларуси как колядный танец-игра, где исполнитель

должен обладать цирковой лёгкостью при его исполнении.

41

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Национальный характер – это структурированное единство наиболее

устойчивых особенностей поведения и психологии, присущих большинству

представителей нации, который выражается в специфических чертах

поведения, настроениях, способах освоения мира, соблюдении традиционных

норм существования, взаимоотношений и общения. Национальному

характеру белорусов свойственны приветливость, добродушие, уважительное

отношение к старшим, доброта, сердечность, трудолюбие, сила, ум,

аккуратность, обязательность, патриотизм, свободолюбие, коллективизм,

храбрость, грусть, сдержанность, замкнутость, осторожность,

немногословность, нелюбовь к обсуждению своих проблем публично, умение

сосредоточиться, бережливость, выдержка, гостеприимство, склонность к

веселью, доверчивость, отсутствие злопамятности, впечатлительность,

миролюбие, покладистость, толерантность. Национальный характер

белорусов проявляется и в жизнедеятельности людей: в труде, в поведении,

обществе, семье и т.д. Он находит свое отражение во всех видах и формах

культуры, в искусстве народа – художественных образах народной поэзии,

произведениях литературы, песнях, музыке, танцах, произведения

прикладного искусства.

Национальный характер белорусского народа нашёл своё отражение в

образно-пластических символах белорусского народного танца – тяжкий

социальный и национальный гнет, постоянная и упорная борьба белорусов

против крепостничества, ополячивания и окатоличивания, за сохранение

своей национальной самобытности — все это обусловило сохранность в

белорусском народном танце следов древней культуры. В белорусском

народном танце, тесно связанном с жизнью и бытом народа, особенно ярко

проявляются особенности его национального характера, чувства,

темперамент, манера художественного мышления, то есть создается

своеобразный "хореографический портрет" нации. Артисты умели наполнять

42

натурально простую форму танца эмоциональной экспрессией и страстью,

могли сливать скрытую внутреннюю лихость и внешнее однообразие. По

хореографической структуре, белорусские танцы делятся на несколько групп:

традиционные, кадрили, польки, городские бытовые и бальные танцы. В

белорусских народных танцах проявляется единство национального и

индивидуального, общего и отдельного, выражается самобытность

национальной исполнительской манеры.

Использование образно-пластических символов как отражения

национального характера в белорусском народном танце встречается в

массовых народных танцах «Лявоніха», «Крыжачок», «Кола», «Галубец»,

«Шастак», «Талакуха», «Балабас», «Закаблука», «Падушачка», «Гусарыкі» и

многих других, в которых ярко прослеживание национальный характер, такие

качества народа как приветливость, добродушие, уважительное отношение к

старшим, доброта, сердечность, трудолюбие, сила, умсвободолюбие,

коллективизм, храбрость, склонность к веселью, миролюбие, покладистость.

Национальный характер белорусов проявляется и в танцах, изображающих

животных: «Верабей», «Заяц», «Журавель», «Козачка», «Бычок»,

«Перапёлачка», «Утушка», «Зязюля», «Коршун», «Ліса», «Авечка», «Жабка»,

«Мядзведзь», «Лось», «Асетра», «Кабыла», «Лешч», «Гусачок», «Чыжык»,

«Цетушок», «Курачка» и других. В этих танцах и играх, проникнутых тонким

юмором, проявилась острая наблюдательность народа, его врожденное

остроумие, любовь к животным, постоянным его спутникам.

«Жабка» – один из наиболее интересных мужских танцев в плане

физической подготовки, стремительный с многочисленными приседаниями,

где часть движений выполняется в упоре лежа. Танец бытовал в Пинском

районе Беларуси как колядный танец-игра, где исполнитель должен обладать

цирковой лёгкостью при его исполнении.

43

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.

Алексютович, Л. К. Белорусские народные танцы, хороводы и игры / Л. К.

Алексютович. - Минск: Изд-во Вышэйшая школа, 2004.

2.

Алина, Е. Шесть белорусских народных танцев / Е. Алина. - Минск, 1999. - С.

132-151.

3.

Белорусская творчасць // Белоруская народнае вуснапаэтычная творчасць. –

Полымя.- Минск, 1998.- С. 33.

4.

Белорусский танец: история, философия, пути развития. Материалы

международной научной конференции. Минск, 7-8 июля 2005 г. - Минск:

Асвета, 2005.

5.

Веретенников, И. И. Южнорусские карагоды / И. И. Веретенников. –

Белгород: Везелица, 1993.

6.

Георги, И. И. Описание всех обитающих в Российском государстве народов /

И. И. Георги.- СПб, 2005. - №3.- 320 с.

7.

Голейзовский К. Образы русской народной хореографии / К. Голейзовский. -

М.: Искусство, 1964. – 326 с.

8.

Гребенщиков, С. М. Сценические белорусские танцы / С. М. Гребенщиков. -

Минск. - 2001.

9.

Гринблат, М. Я. Белорусское народное творчество / М. Я. Гринблат - М.:

Искусство Советской Белоруссии, 1999. - 131 с.: ил

10.

Гринблат, М. Я. Белорусы. Очерки происхождения и этнической истории / М.

Я. Гринблат - Минск. - 2004. - 211 с.

11.

Гусев, В. Эстетика фольклора / В. Гусев.- СПб, 1997.- №1.- С.52

12.

Довнар - Запольский, М. В. Заметки по белорусской этнографии / М. В.

Довнар - Запольский. - Минск, 1993. - 110 с.

13.

Карамазов, В. Советская Белоруссия / В. Карамазов.- 2000 .- №63. – С. 33

14.

Климов, А. А. Основы русского народного танца / А. А. Климов. – М.: МГИК,

1994. – 320 с.

15.

Лопухов, Ф. Хореографические откровенности / Ф. Лопухов. - Минск, 1992. –

44

120 с.

16.

Лыч, Л. М., Навицки, В. И. Гiсторыя культуры Беларусi / Л. М. Лыч., В. И.

Навицки. - Минск, 1996. - 210 с.

17.

Макрідіна Л. Сучасні технології навчання (Формування творчої

особистості)// Рідна школа. – 1997. – №6. – С. 46-49.

18.

Народная художественная культура: Учебник / Под ред. Баклановой Т. И.,

Стрельцовой Е. Ю. – М.: МГУКИ, 2000. – 344с.

19.

Народно-сценический танец. Ч. 1.: учеб.-метод. пособие для средн. спец. и

высш. учеб. заведений искусств и культуры. - М.: Искусство, 1976. – 224 с.

20.

Романов, Е. Р. Белорусский сборник / Е. Р. Романов. - Киев, 2003. - 460 с.

21.

Рыбаков, Б. А. Фольклор белорусского народа / Б. А. Рыбаков.-1991.

22.

Сценические белорусские танцы. - Минск, 1999.

23.

Тарасов, К. Память о легендах белорусской старины / К. Тарасов. - Минск,

2004.

24.

Тарасова Н.Б. Теория и методика преподавания народно-сценического танца:

учеб. пособие / Н.Б. Тарасова. - СПб.: ИГПУ, 1996. – 264 с.

25.

Ткаченко Т. Народный танец / Т. Ткаченко. - М., 1967. - Ч.1.

26.

Хвораст, Я. Беларускi танец / Я. Хвораст. - Минск.: Лiтаратура i мастацтва,

2004. - 76 с.

27.

Чурко, Ю. М. Белорусский народный танец. Историко-теоритический очерк /

Ю. М. Чурко. - Минск, 2002. - С. 6-7.

28.

Чурко, Ю. М. Белорусский хореографический фольклор / Ю. М. Чурко. -

Минск: Вышэйшая школа, 1998.

29.

Философский эстетический словарь. – М.: ИНФРА – М, 2002. – 576 с.

45